Рианнон знала, какую жертву принесла ради них Гвинет.
Одна знала, как плакала Гвинет за запертой дверью в тот вечер, когда решила выйти замуж за старика.
Сейчас Рианнон смотрела на сестру, склонившуюся над цветами, на ее простенькое платье, подол которого касался земли. Но даже с перепачканными землей руками, с растрепавшимися и рассыпавшимися по шее волосами она ухитрялась выглядеть царственно. Может, лорду Симмзу не удалось сделать из нее женщину, но ему удалось превратить умненькую деревенскую девчушку в леди. Гвинет по-своему любила этого немолодого человека, он же искренне ею гордился.
Последний дрозд улетел, и в саду стало тихо. Слышно было лишь, как Гвинет скребла лопатой. Оставив сестру наедине с ее цветами, Рианнон бесшумно вошла в дом.
В той части плавучей тюрьмы «Суррей», куда не проникают солнечный свет, свежий ветер и даже не долетают крики чаек, сидели двое.
Натан Эштон и его младший брат Тоби, американцы, совершили одно-единственное преступление – оказались в неподходящее время в неподходящем месте: один в качестве лейтенанта, второй в качестве гардемарина – на новом сорокачетырехпушечном фрегате «Мерримак» под командованием капитана Коннора Меррика, где пережили несколько захватывающих приключений, пока не попали в плен к британцам. «Мерримак» сражался храбро, но затонул раньше, чем британцы успели приобщить его к королевскому флоту; а вот с людьми судьба обошлась менее благосклонно. Им был дан выбор: либо поступить на королевский флот, либо очутиться в одной из плавучих тюрем. Патриотически настроенные американцы выбрали второе.
Такими уж они были, граждане своей молодой страны. Наивными и честными людьми.
Сейчас, по истечении трех месяцев, они еще более укрепились в своем патриотизме. А что до наивности, то от нее у них не осталось и следа, едва они ступили на борт плавучей тюрьмы.
То были поистине месяцы кошмара, сравнимые с ужасом преисподней, размышлял тридцатилетний Натан, сидя при свете смердящего фитилька, смоченного в жире, сэкономленном на обеде, – фитилек был опущен в раковину устрицы. Один из узников сверлил ножом отверстие в корпусе судна. Шум от этой работы расслышать было невозможно, потому что вверху заключенные скребли и драили песком палубу. Глубина отверстия достигла девяти дюймов, когда нож прошел насквозь – Натан наконец был вознагражден за свои труды, увидев лучик дневного света. Он приложил нос к отверстию диаметром с монету и знаком предложил своему младшему брату последовать его примеру.
Бледный и истощенный, постоянно недоедающий, страдающий от холода Тоби подполз к дырке, подставил лицо и стал жадно вдыхать свежий воздух. Он закрыл глаза, и по его веснушчатым щекам покатились слезы. Нижние края треснувших очков замутились от влаги.
– Ах, Натан, я не испытывал ничего более приятного с того времени, как затонул «Мерримак». – Он отстранился от дырки, в карих глазах его светилась радость.
Натан сглотнул подступивший к горлу ком. Тоби, самый младший из братьев в семье Эштонов, родился поздно и никогда не отличался крепким здоровьем. Он собирался стать адвокатом или врачом, а на судно своего кузена Коннора пришел по контракту лишь потому, что был уроженцем Новой Англии, их отец поступил как патриот в первой войне, и Тоби счел своим долгом уйти на морскую службу. Однако тяготы военной жизни оказались слишком тяжелы для тринадцатилетнего мальчишки, а жизнь на борту плавучей тюрьмы доконала его окончательно.
