– Я не думаю, что…
Он не дал ей сказать – его губы прижались к ее губам. Она попыталась сопротивляться поначалу, но затем всецело отдалась поцелую. Голова у нее закружилась, кровь застучала в висках и ушах, а его рука скользила по ее спине вниз, к округлым ягодицам, крепко прижимая ее к своим чреслам. Гвинет почувствовала жар в груди, внизу живота и ухватилась за складки его плаща, испугавшись, что может потерять сознание, и моля Бога о том, чтобы этого не случилось. Черный Волк не прерывал поцелуя, его язык погрузился во влажность ее рта и встретился с ее языком. Затем он поднес руку к ее подбородку, тронул шелковистую кожу ее лица и лишь затем медленно отстранился.
– Ах, леди! Если бы за каждый побег я был вознагражден так, как сейчас! Аи revoir, ma cherie![1]
Повернувшись, он зашагал прочь и скоро растворился в темноте, оставив ошеломленную и дрожащую Гвинет на пирсе вместе с трясущимся у ее ног Матти.
На следующее утро газеты вышли с броскими заголовками, сообщающими последние новости:
«НА ПЛАВУЧУЮ ТЮРЬМУ „СУРРЕЙ“ СОВЕРШИЛ НАЛЕТ МСТИТЕЛЬ В МАСКЕ! ЧЕРНЫЙ ВОЛК УНЕС ЕЩЕ ТРЕХ АМЕРИКАНСКИХ ОВЕЦ! ПОЗОР КОРОЛЕВСКОМУ ФЛОТУ!»
И так далее, и тому подобное…
Тем временем Деймон сидел, уставясь в раскрытый на соответствующей странице справочник Петерсона. Причиной дьявольской головной боли, согласно автору, могло быть все – от опухоли в головном мозгу до нервных перегрузок в обыденной жизни.
Скорее всего причиной было последнее.
Взбешенный адмирал Болтон уже побывал на судне и уехал. Почти пятьсот заключенных приветствовали его такими криками, что корабль едва не раскололся надвое. Редли охрип, призывая к порядку. Громко стучали молотки плотников, заделывавших обнаруженную дыру, этот грохот пытались перекрыть чьи-то голоса. Деймону доложили, что нашли еще одну дыру, диаметром с мужской кулак, над самой поверхностью воды. Редли отправился, чтобы найти виновника, а Деймон, сидя на вращающемся стуле, прижимал пальцы к вискам, пытаясь успокоить головную боль. Редли вернулся, ведя за собой в каюту вызывающего вида американца по имени Натан Эштон.
– Десять дней карцера, никак не меньше, капитан! – загремел Редли с порога, однако Эштон стал протестовать, после чего Редли потребовал четырнадцать дней. Деймон продолжал отстраненно покачиваться на стуле, и Редли наконец вытолкнул виновника из каюты, однако тот продолжал грозить, что и впредь не откажется от попыток побега.
Стало ясно, каким образом беглецы сумели проскочить во время ночной вахты мимо семерых часовых, которые непрерывно расхаживали по корме. У пятерых часовых обнаружили на голове огромные, величиной с куриное яйцо, шишки, а еще двое, судя по всему, были подкуплены заключенными.
Дикие крики и вопли не умолкали. Деймон молил Бога лишь об одном: чтобы ночные события, а также наказание Натана Эштона не привели к мятежу. Редли рассказывал ему о том, как заключенные обошлись с его предшественником. Массируя виски, он выглянул в кормовое окно. От берега отчалила шлюпка, в ней находилась леди Гвинет Эванс-Симмз.
Боль в висках стала вовсе невыносимой. А шум на судне все усиливался, и Деймон понял, что леди Симмз уже на борту. Он налил в стакан бренди и повернулся на стуле лицом к двери, вытянув ноги. В дверь постучали.
– Войдите, – сказал он, небрежно покачивая стаканом бренди.
Фойл впустил в каюту женщину и мгновенно вышел. А Деймон тут же забыл о головной боли.
