– Ох! – невысокая, симпатичная девушка поскользнулась и упала бы, если бы Лазарь не поймал её в последний момент и не помог встать на ноги. – Спасибо!
Он улыбнулся, оглядывая девушку и почувствовал удивительное единение душ.
– Пожалуйста, будьте аккуратны.
Высокий, статный, обаятельный – Лазарь всегда знал, как очаровать кого угодно, – и потому он чуть склонился к собеседнице и проникновенно спросил:
– Позволите вас проводить? В парке очень скользко.
Она чуть смутилась, даже в свете фонарей мужчина заметил скользнувший по щекам румянец, и несмело кивнула:
– Да, если вам это по пути…
– Ян, – он галантно предложил ей руку, и она несмело улыбнулась в ответ:
– Красивое имя. А я Эля… Элла, но меня все зовут Эля.
Снег падал и искрился в свете фонарей, а Лазарь, идя по улице думал, что Судьба благосклонна к нему.
Эля.
Элечка.
* * *
Ларнис сидел в ресторане и болтал соломинкой в своём коктейле, разглядывая Нику. Коктейль был безалкогольный, лёд ещё не успел растаять и потому весело булькал в высоком стакане, а девушка, нахмурившись, что-то читала в телефоне, потом быстро писала.
Веронику Андрей встретил несколько месяцев назад в своей же больнице, когда та рассказывала об увиденных Прилипалах кому-то в палате (Сирена не запоминал, кто там был). Потом рыжую улыбчивую девушку восемнадцати лет навестил вездесущий Чёрный, рассказал, что она – Зрячая, и заодно сделал Порохова её тренером, когда Ника приняла решение бороться с Сущностями.
Самому Ларнису Ника нравилась: яркая, живая, очень старательная, перспективная артистка, на своём человеческом уровне, конечно. Сирена взял её во вновь созданную труппу и пока ни разу не пожалел. Вероника бросила учёбу в университете, куда её заставила поступить мать, нашла подработку, готовилась поступать этим летом в театральный и при этом ещё успевала и в библиотеке учиться, выполняя задания Андрея, и мотаться на репетиции к Ларнису.
Сейчас она была расстроена, и Ларнис загадал: если в течение пары минут не придёт Андрей, то он всё-таки спросит у девушки, в чём дело.
– Привет!
Андрей появился на шестьдесят пятой секунде, повесил куртку на вешалку и сел за стол. Тепло улыбнулся Сирене и Нике, девушка робко улыбнулась в ответ, и Ларнис едва успел скрыть смешок. Они с Андреем так и не поняли, чьё внимание Ника ревнует сильнее: Порохова или Сирены.
– Как сутки?
– Никто не умер, и это уже победа, – Андрей взял меню, внимательно изучая, потом сделал выбор, дождался официанта, заказал и посмотрел на собеседников. – А у вас как?
– Потихоньку, – Ларнис закончил играть с коктейлем и решил, что его можно уже пить. – Я сегодня придумал концепцию концерта, в апреле буду стартовать с ним. Обкатаем тут, в Москве, а потом на гастроли.
Порохов кивнул:
– Это очень хорошо, нагло буду надеяться на контрамарку. Или как там она называется?
– Все свои будут с приглашениями, – лукаво посмотрел на Андрея Ларнис. Сирена вообще чувствовал себя постепенно оживающим, после долгих лет закрытости ото всех, кроме подобных ему существ. Но их было слишком мало, и они были слишком… заняты, чтобы быть с ними часто. И так, как того иногда хотелось.
– Ловлю на слове! А для Зрячих версия будет?
– Обойдутся, не в этот раз.
Андрей хмыкнул и посмотрел на Нику:
– Что у тебя случилось?
Девушка вздрогнула: она снова ушла с головой в телефон, и вопрос застал её врасплох.
– Я… Ругаюсь.
– С кем? – Ларнис решил, что теперь ему можно удовлетворить своё любопытство.
