От аппетитного запаха болезненным спазмом скрутило желудок.
Я неуверенно подошла к женщине в синем фартуке, которая, придерживая для грузчика дверь, курила сигарету.
- Доброе утро, - произнесла я с лёгкой улыбкой.
Женщина со светлой кудрявой шевелюрой, окинула меня оценивающим взглядом, и щурясь от солнца, кивнула.
- Ну, привет, коль не шутишь, - усмехнулась она.
У неё были длиннющие наращенные ресницы, за которыми почти не видно глаз. И такие же длинные ногти фиолетового цвета, которыми она держала сигарету.
Видимо, что-то от цивилизации и бьюти-сферы дошло до этой деревни, но, к сожалению, свалилось всё на эту пышную женщину.
- Скажите, пожалуйста, а когда можно будет купить что-нибудь из того, что мужчина сейчас заносит в ваш магазин? – поинтересовалась я.
- Ты чья такая будешь? – хохотнула женщина, вновь меня разглядывая.
- В смысле?
- Приехала к кому или так… заблудилась?
- Я… турист, - ляпнула я первое, что пришло в голову.
- Турист?! – удивленно вскинула женщина нарисованные брови. – Нихрена ты импортозаместила, – ухмыльнулась она. Сделав ещё затяжку и выпустив облако вонючего дыма изо рта, женщина погасила сигарету о подошву розового тапочка и закинула её в рядом стоящую урну. А затем снова посмотрела на меня. – Если за наличку, могу сейчас что-нибудь продать.
- Я за наличку, - воспряла я, едва не начиная прыгать от счастья, что сейчас меня покормят свежей выпечкой.
- Ну, заходи тогда. Турист, - кивнула она внутрь магазина.
После яркой солнечной улицы внутри магазина оказалось темно. Будто я вижу предметы через облако пыли. Через несколько секунд, когда зрение привыкло к тусклому освещению из старых окон с голубыми решетками, я, наконец, разглядела магазин.
Он оказался достаточно большим. Учитывая, что бабушки сказали, что этот магазин здесь единственный, неудивительно, что в нём есть всё, начиная от невидимки для волос и заканчивая рулонами линолеума в противоположном невидимкам углу.
- Ну, турист, говори, что покупать будешь? – продавщица зашла за прилавок и оперлась о него ладонями.
Обалдело моргнув, я подошла к ней через весь длинный магазин и поймала технический диссонанс. На прилавке магазина стояли старые весы, на которые кладут гири, чтобы узнать точный вес продукта, коричневые крупные счёты, и рядом со всем этим современный терминал оплаты с ноутбуком.
- Чё зависла-то? Брать что-нибудь будешь? – с нажимом вопросила продавец.
- Да… кхм, - пришлось взять себя в руки и перестать пялиться на ноутбук, стоящий на белой кружевной салфетке. – Что у вас есть из выпечки?
- Да всё, что хочешь, - фыркнула женщина самоуверенно и подошла к стеллажу, на который начала выкладывать из лотков продукцию и озвучивать её. – Пирожки с капустой, картошкой, ливером, мясом… Булочки с маком, повидлом, вареной сгущенкой, просто посыпанные сахаром. Самые дешёвые, но самые вкусные. С молоком, пока горячие… Пальцы до костей оближешь, девочка. Печенье песочное, заварное, слоеное… Всё на нашей пекарне, всё свежее. Хлеб белый, хлеб черный, хлеб йодированный, хлеб с отрубями, чиабатта, батон, багет… Всё есть! – гордо подытожила женщина. – Трубочки с кремом ещё! Чуть не забыла самое вкусное. Что брать-то будешь?
Женщина выжидающе смотрела на меня, пока я пыталась как можно скорее проглотить выступившие слюни, чтобы не брызнуть ими на прилавок, когда начну говорить.
Я не помню, когда последний раз я позволяла себе что-то из выпечки. Папа следил не только за тем, чтобы я была образована, но ещё и за тем, чтобы я не была толстой. Поэтому сладкое почти всегда было в запрете. Разрешалось съесть только кусочек торта в день рождения, ну, или то, что я иногда стаскивала с кухни и съедала в комнате тайком. Или в кафе с девчонкам. И-то немного, потому что в конце каждой недели папа устраивал для меня контрольное взвешивание.
