У Геньки опыта в общении с женским полом было маловато: неказистый на вид, он не пользовался популярностью среди сверстниц, а сразу после армии женился на простенькой соседке хоть немного постарше, но мало искушённой в интимных вопросах.
А тут глаз у Геньки загорелся, и, нырнув однажды в постель музыкальной прелестницы, он совсем обалдел. Природными возможностями и вполне весомыми Геннадия музыкантша быстро обучила пользоваться на все сто, и её подстёгивающие похвалы завертели Геньку юрким бесом. По простоте душевной он решил, что это и есть та самая большая любовь и, как ему казалось, в романтичной обстановке предложил однажды музыкальной Богине руку и сердце…
Виолеттта в просвечивающем пенюарчике завершила музыкальную фразу и, развернувшись к Геньке, сначала выпучила удивлённо глаза, потом истерически разразилась хохотом, припадая на пианино. Генька напряжённо ждал приговора. Музыкантша решила не быть деликатной, дабы расставить все точки сразу, и озвучила всё разом: выходить замуж не в её планах, тем более за неграмотного деревенского мужика- секс и замужество вещи разные.
Генька, раздавленный правдой жизни, не зная, как утешить свое мужицкое самолюбие, ничего лучше не придумал, как рассказать жене о «подлой разлучнице».
Мужняя жена сразу почувствовала себя героиней любовного романа, которая обманута и требует мести. Месть семейная пара придумала в соответствии со своими представлениями о жизни и справедливости: оба заявились к музыкантше требовать вернуть подаренное в пылу романтических воздыханий…
Виолетта в этот раз ржала как кобылица и, выпроваживая семейную парочку, вполне выразительно пояснила: «Она сдачи не даёт!»…
Однажды моя коллега, рассказывая о своём очередном разводе и бессмысленно поделённом имуществе по справедливости, как ей казалось, сказала, как жаль, что она не знала о такой полезной для каждой женщины фразе. Но ведь, действительно, какая может быть сдача?!
Эта мамина приятельница, подруг по большому счёту у мамы не было, казалась особой оригинальной не только в сельском окружении. Внешне мало привлекательная, тётя Вера женщиной всё же считалась заметной. С молодости побывала замужем, родила двоих сыновей (первого, поговаривали, не от мужа), но в отличие от большинства деревенских баб, семейной жизни особенно не держалась. И когда ещё муж был жив, частенько задерживалась с ночёвками в доме матери, а когда его не стало, и вовсе забросила семейный очаг. В материнском доме жилось беззаботнее, а главное веселее среди многочисленных родных сестёр и племянников, живших по соседству. И причина законная такой жизни «при своих» тоже серьёзная: не у каждого искусственный клапан в сердце. «Моторчик», как выпаливал младший сын-раздолбай Митька, когда в шутку отмахивался от наседавшей матери, грозя этот моторчик выключить. Выключить тётю Веру с её неуёмной энергией и куролесами было практически невозможно: каждый раз она удивляла своими похождениями.
Не помню, чтобы она где-то работала, видимо жила на пенсию инвалида да удачей барахольщицы: тётя Вера умела купить-продать и на вырученные рублики любила прикупить что-нибудь этакое, чтобы удивить нарядкой сельских кумушек. Баловала себя эта модница и амурными историями, постоянно попадая в не очень удобные ситуации: то увлечётся томными обжиманиями в тесноте кабины приезжего водителя и угодит в кюветную компанию, то окажется нечаянно в постели близкого родственника. Поохает, посудачит с подружками и сёстрамии о случившемся и опять ищет приключений на свою юркую часть фигуры.
