– Я провинилась, фрайнэ? Вы только скажите, в чём моя оплошность, и я немедля всё поправлю…
Не этой девочке всё исправлять, она лишь следует приказам господ, но люди, готовые допускать в покои хозяев каждого, кто заплатит побольше, не то, что нужно поощрять.
– Уходи, – повторяю строже.
Служанка медлит, но всё же удаляется, суетливо присев напоследок.
Тяжёлый вздох срывается сам собою, я тру виски в попытке найти верное решение.
– Надо снова написать Грете.
– О чём написать? – усадив куклу на край столешницы, Мирелла тянет к камням руку и начинает перекладывать их по своему разумению.
– Твой… Стефан поставил нас в очень непростое положение. И дабы разрешить хотя бы часть трудностей, связанных с этим положением, нам нужен надёжный человек рядом, понимаешь?
– Грета победит Ядовитую королеву? – Мирелла делает свой, основанный на сказках вывод, глядит на меня искоса.
– Не совсем, – поправляю я. – Но надеюсь, она найдёт для нас кого-то подходящего.
* * *
Письмо Грете я пишу сразу, но отправить его получается лишь утром следующего дня, предварительно потратив немало времени на требования прислать вестника. По воле императора нас с Миреллой заваливают богатыми платьями, драгоценностями и всевозможными безделушками, комната дочери полна игрушек, на столиках моей спальни и полочках купальни теснятся баночки и флаконы с дорогими притираниями, ароматическими маслами, розовой водой и прочей косметикой, часть из которой я вижу впервые в жизни. Если Мирелла или я пожелаем шоколадных конфет, то получим редкое лакомство немедленно, хотя больше половины жителей Империи и слыхом не слыхивала о шоколаде. Но когда надо послать короткое письмо моим друзьям в городе, приходится настаивать и едва ли не угрожать, чтобы его доставили адресату. По реакции слуг я понимаю, что им всем, от молодых людей в цветах императорского рода, прислуживающих за столом, до мальчишек на побегушках, разжигающих огонь в каминах, неясно, кто я такая, каково моё положение и как ко мне относиться. Они знают, что я фрайнэ, и знают, в каком платье я прибыла во дворец. Знают, что Мирелла моя дочь, я не пытаюсь выдать свою девочку за собственную младшую сестру или ребёнка кого-то из внезапно скончавшихся родственников, оставленного под мою опеку. Знают, что я делаю странные предметы, собираю загадочные вещицы из совершенно обычных на неискушённый взгляд материалов, и уж кто-то наверняка да смекнул, что это нелегальные артефакты. Они видят, в каких покоях мы живём, видят ежедневные дары и императора, наносящего нам визиты, ужинающего с нами вместо публичной трапезы внизу или компании своих приближённых. Естественно, слуги растеряны, сбиты с толку, они строят гипотезы и делают выводы. И уж всяко к утру каждому, кто вхож в наши покои, становится известно, что накануне я выставила служанку вон. Вместо неё приходит другая, но во взгляде её больше настороженности, нежели прежде, она открыто опасается меня, то ли настоящую фрайнэ, то ли колдунью-самозванку, дерзнувшую очаровать государя и проникнуть обманом в его покои. По некоторому размышлению я решаю, что оно и к лучшему, по крайней мере, до поры до времени. Глядишь, поостерегутся пока брать деньги за доносы и пропуск неучтённых гостей.
Грета пишет в ответном послании, переданном с вернувшимся вестником, что постарается разыскать нужного человека – или не вполне человека – в самое ближайшее время.
