— Быстро по комнатам!
Для меня его голос прогремел, как набат, и я первая метнулась к выходу, услышав позади голос Жени:
— А чего ты командуешь? Нам не тринадцать лет!
— Не дури меня! — зарычал хозяин. — Ты ее сюда заманил!
А дальше я уже слышала, уже стоя за дверью своей гостевой спальни.
— Да как? — рассмеялся Женя. — Спроси у охраны. Я близко к ее спальне не подходил. Она сама ко мне пришла. А ты этому не хочешь верить.
Мне было дико стыдно. Я упала на кровать и заткнула уши подушкой, чтобы не слышать слов Павла Олеговича.
Какая же я дура! Повелась на его красивые глаза! Подумала, что его ко мне тянет, что он испытывает тоже самое, что и я!
А он... Всего лишь издевался над собственным отцом!..
В душевных муках я промаялась до рассвета, так и не сомкнув глаз. Я долго думала, как мне теперь себя вести. В итоге решила объясниться с хозяином и рассказать ему всю правду.
Лишь на мгновенье на меня напала дрема. Но неожиданно вошла строгая дама и, раздвинув шторы, сообщила:
— Доброго утра! — я открыла глаза, словно и не спала, а женщина продолжила: — Вам следует умыться и вовремя спуститься к завтраку. Затем наш водитель отвезет вас на рабочее место.
Она быстро ушла, как и появилась. В ванной я увидела свое отражение и чуть не расплакалась. Выглядела я чуть ли не хуже, чем вчера вечером после болезни. Но прохладная вода творила чудеса.
Хорошенько умывшись, я почувствовала, что во мне появились бодрость и оптимизм. Ну, не убивать же меня будут за то, что я решила посмотреть картины… А сын его… Разве Павел Олегович его не знает? Я всего лишь девушка. Что я с ним сделать смогла?
А Женя… Его слово против моего! Вот и посмотрим, кому хозяин поверит! А если не поверит мне, то тоже не беда. Мы с Евгением совершеннолетние! С кем хотим, с тем и целуемся. И пусть это мне стыдно. Я переживу и стыд свой засуну куда-нибудь подальше!
С таким боевым настроем я спускалась со второго этажа, так как спальни находились там. Но на промежуточной лестничной площадке я остановилась. Мой взор упал на картину во весь рост. На ней была изображена римлянка, рисующая палочкой на песке рыбу. Рядом с ней стоял красивый черноволосый, кудрявый юноша.
— Лигия… — узнала я девушку из романа Генрика Сэнкевича «Камо грядеши».
— Я как увидел ее в свете зари, так сразу без памяти влюбился! С тех пор тоскую по ней, как Морфей по Пасифее!
Я обернулась на голос.
За мной стоял Евгений. Такой красивый и свеженький. Уж он точно не мучился всю ночь в угрызениях совести. Парень смотрел прямо на меня, словно гипнотизировал и продолжил свою тираду:
— И нет мне теперь покоя и ничего мне не надо: ни Рима, ни красивых женщин, ни злата, ни богатства. Хочу только ее… Хочу обладать ею и днем, и ночью. И старость встретить с ней… — я почувствовала как заливаюсь краской, будто это он все это говорит мне. — Я хочу лишь ее одну…
Он резко замолчал, а мне показалось, что у меня сердце выпрыгнет из груди. Я любовалась его серо-синими глазами и забыла все слова.
— Первая глава. Генрик Сенкевич, — сказал он мне, словно насмехаясь, и пошел спускаться на первый этаж.
— Я узнала, — за ним следом побежала я. — Эту картину твоя мама написала?
— Она.
— Мне понравились ее работы.
И зачем я пытаюсь с ним подружиться? Будто он оценит.
— Я заметил.
— Ты знаешь, я пять раз «Камо грядеши» перечитывала! И я героев почти такими же представляла. Правда, мне казалось, что у Виниция должно быть побольше шрамов, ведь он воин!
