Вместо семейного тепла и светлого счастья в доме завелось змеиное гнездо. Женя ненавидел Людмилу и терпеть не мог Павлушку. Он по-хамски себя вел с мачехой. А хуже всего пил, не просыхая, и тратил баснословные деньги. Напрасно Павел Олегович перекрыл его все счета. Евгений стал брать в долг крупные суммы у его друзей... И только ещё больше портил репутацию отца.
— Что ты выяснил? — наконец Павел Олегович прервал молчание.
— Она — действительно внучка Жарова. — Вот копия свидетельства о рождении. А вот копия свидетельства о браке Александра Жарова и Марины Свояк.
— Отлично, — Павел Олегович лишь мельком взглянул на копии и убрал их в стол. Его брови на лице ещё сильнее сдвинулись к переносице, что ему практически не шло. Мужчина он был видный. — Как там сын?
Молодой человек, стоявший перед письменным столом хозяина, сразу понял, про какого сына тот поинтересовался, и кратко ответил:
— Протрезвел. Молчит.
— Молчит... Хорошо, пусть подумает! Про меня спрашивал?
— Нет. Про человека спрашивал, которого он сбил.
— И что ему сказал?
— Как вы велели, — мужчина слегка улыбнулся. — Будто он погиб прости господи. В больших мучениях. Тьфу- тьфу-тьфу! — он закатил глаза. — Дай ему бог крепкого здоровья!
— Отлично, — вздохнул хозяин. — А что делает наша управляющая?
— Интересовалась записями. Затем звонила подруге, её уволила и снова приняла. Потом час рыдала, бедняжка!
— Какая она тебе бедняжка?! Считай, хозяйка твоя! — постучал кулаком по столу Павел Олегович.
— Простите, просто жаль девочку...
— А кому деньги даром даются?
— Чиновникам? — предположил Борис.
— Мошенникам! Ге-ра! Так что там Жарова?
— В десять утра в банк Строгиных пошла.
— И что?
— Так громко там давно не смеялись. Строгин передал вам привет и бутылку коллекционного вина, которое вам проиграл. Я положил презент в винный погреб, в элитный ящик.
— Отлично.
— Кредит, разумеется, ей не одобрили. Но Банщиков обещал её выручить. Впрочем, из-за этого я к вам пришёл.
— И что же ты молчал?
— Так вы не спрашивали. Вы думали.
— Гера, немедленно дуй к Банщикову и скажи ему, что если он ей хоть рубль даст, то я его мошенническую лавку прямо через минуту прикрою!
— Хорошо, Павел Олегович!
«Был бы у меня такой сын», — грустно подумал хозяин. Увидев, что помощник застрял в дверях и молча смотрел на него, Павел Олегович спросил: — Что ещё?
— А вы уверены?
— В чем? Ты думаешь, что я с Банщиковым не справлюсь?
— В этом я как раз уверен. Я про Жарову. Она девочка с характером. Вряд ли на такую аферу согласится. Любовь-морковь и прочая романтика...
— Мне она и не нужна для романтики. В ней гены, Гера, гены самого Федора Семеновича Жарова! Лучше её с Женькой никто не справится. Иди уж! — кинул хозяин в помощника скомканную бумажку.
Но парень продолжал стоять и снова спросил:
— А почему вы так уверены?
— Катьку мою он растил. Она была его приёмной дочерью.
— Но Наташа...
— Твоё дело исполнять! Думать я буду! — рыкнул хозяин, и Гера сразу исчез.
А Павел Олегович, разглядывая старую фотографию семьи, тихо добавил:
— Думать и надеяться...
4. Глава 4
Эта катастрофа! Ну, никто мне не хотел кредит давать! Услышав, названную сумму они таращились на меня, а потом отправляли меня в лучшем случае, домой, а в худшем — в психушку!
И я понимала почему. Да за всю жизнь я столько не заработаю! Даже если меня продать на органы и то, я не покрою свой долг!
Оставалось мне допрашивать весь персонал, чтобы они поминутно мне рассказали: кто, где был и что видел.
