– Ладно, – покладисто согласился он. Наверно, мысль о белковом коктейле ему понравилась. Их делают с клубничным вкусом, а он у меня сладкоежка.
Я выключила телефон и мельком взглянула на экран. Рука дрогнула, и волосы осыпались на плечи. Я увидела два новых сообщения. Они снова были от этого загадочного Старого друга и пришли, – на сей раз я это проверила, – с номера, который не определялся. В первом было написано: «Я безумно люблю тебя, Лара, и хочу быть с тобой», во втором: «Я ничего не забыл. А ты помнишь?»
Это было похоже на какое-то безумие. Я понятия не имела, о чём идёт речь. Или у меня отшибло память? Я быстро стёрла эти сообщения и собрала волосы в обычный хвост на затылке. Изощряться с причёской уже не хотелось, даже ради Джеймса. Одевшись, я вышла из раздевалки и спустилась в холл.
Он сидел на диване под огромной пальмой и потягивал через трубочку коктейль из пластикового стакана. Я присела рядом и улыбнулась.
– Вкусно?
– Не подлизывайся, – проворчал он. – Мне и самому мало…
Я рассмеялась. Он тут же подсунул мне трубочку. Я попробовала и кивнула.
– Вкусно. И меня очень радует, что ты совсем не жадина, как некоторые.
Мой телефон издал короткий сигнал, и я вздрогнула. Джеймс настороженно следил за выражением моего лица. Наверно, в какой-то момент мне не удалось сохранить самообладание. Я достала телефон и посмотрела на экран. Я знала, что если не покажу ему, он не станет спрашивать или отнимать у меня телефон, чтоб узнать, кто мне звонит. Но мне всё равно было не по себе. Я сама не понимала почему. Я же не знала за собой никакой вины… К счастью, это было лишь сообщение о последней примерке свадебного платья.
– В понедельник мне нужно будет поехать в Лондон на примерку, – улыбнулась я, и выключила звуковой сигнал, чтоб он больше не пугал меня так.
– Возьми с собой Дэбби. Заодно купите новые туфли, – распорядился он.
– Хорошо, – кивнула я и поцеловала его тёплые, пахнущие клубникой губы.
Следующим утром снова шёл дождь. Он лил уже вторые сутки и, судя по тяжёлому, однотонно серому небу, и не думал кончаться. Луг, где собирались устанавливать свадебные шатры, уже, наверно, превратился в болото. На дорожках стояли прозрачные лужи, в которых плавали бледные, сорванные с деревьев листья. И на душе было как-то холодно и тоскливо.
Я стояла у французского окна в белом холле и, как мне казалось, ни о чём не думала. Рядом переминались и скулили борзые, уговаривая меня выпустить их на улицу, но я не знала, можно ли это сделать. Что если, побегав под дождём, они промокнут, ворвутся в дом, распространяя вокруг жуткий запах мокрой шерсти, и залезут в таком виде на старинные диваны, обитые нежным бархатом и безупречно гладким шёлком.
Вчера Джеймс весь вечер провёл в компании Тома и отца. Они на несколько часов удалились в бильярдную, а я решила принять ароматную ванну, но лёжа в ней, не переставала думать о странных сообщениях, приходивших мне на телефон. Вечером, проверив, не звонил ли мне кто-нибудь, я обнаружила ещё три сообщения с прежними заверениями в любви и призывами что-то вспомнить. В какой-то момент я разозлилась, потому что мне ровным счётом нечего было вспоминать, и засунула телефон в сумку, а сумку – на полку в гардеробной. После этого я без конца думала о том, что мне может позвонить мама, чтоб сообщить, когда они с Гордоном приедут.
Вечером перед обедом снова появился Джеймс. Он был благодушен и расслаблен, и от его губ едва уловимо пахло коньяком. Я была рада, что, по крайней мере, у него день удался. Но он тут же насторожился и спросил, что со мной, а потом сообщил, что у меня вымученная улыбка. Мне пришлось соврать, что я снова переволновалась из-за свадьбы. Он успокоил меня, что всё будет хорошо.
