Он вспомнил, что после Рождества спрашивал у Тоода, как подвигаются их отношения с леди Вайолетт и когда уже девушка «созреет» на брак. На это юный страж лишь развёл руками: «Спасибо, что разрешила наконец поцеловать себя по-взрослому. Уже продвижение!»
Тед лёг на своё место с открытыми глазами. «Да уж… У нас с Джилл всё проще, – заложив руки за голову, размышлял сам с собою младший Обермэйн. – Она моя законная невеста и никто, даже её брат, не может запретить мне встречи с ней. Эх, жаль, что встреч этих приходится ждать всю неделю!..»
Под ложечкой сладко заныло. От воспоминаний о стройном теле девушки, запахе лаванды в её волосах, нежных ласках и бурных ночах на лице Теодора зацвела самая блаженная улыбка.
Его невеста не торопилась думать о потомстве, как и Дебора Вайт. Тед, обещая не идти наперекор её воле, прилагал все усилия в любовных играх, чтобы леди Джулия не отяжелела до брака. Во всяком случае, давать кумушкам при дворе повод для сплетен они не хотели. А венчание было назначено лишь на 30 марта.
«Как долго!.. – мысленно взвыл Обермэйн и перевернулся на правый бок, обняв подушку. – Но когда наступит этот день, весь Лондон будет знать, что леди Джулия Роквелл стала леди Джулией>[2] Обермэйн! У меня будет самая красивая невеста в Англии!»
В своих мечтаниях Тед недалеко ушёл от правды: леди Анжелина выходила замуж на континенте…
Ирене не спалось. Ворочаясь с бока на бок, она всё время думала о сцене в храме, свидетельницей которой случайно стала. Перед глазами наследницы мелькали причудливые образы: невеста в белом платье, подобном снегу под колёсами увозившей её кареты, словно в древних траурных одеяниях, превращалась в хрупкую белую розу. А её жених, разодетый в толстый бархат, становился розой с плотным чёрным бутоном. В безумном танце сплетались два стебля, и белая роза умирала, теряя лепестки, которые, падая на белый снег, становились кровавыми…
Принцесса подскочила. Сон или виде́ние – ей было сложно понять, что именно предстало её взору. Но сердце так заходилось в груди, словно всё происходившее с цветами она прочувствовала сама.
Девушка выскользнула из-под одеяла и надела пеньюар. Отыскав ботфорты, она нырнула в них босыми ногами, взяла со столика одну свечу на маленьком подносе, зажгла её и ускользнула через потайной ход, по пути накинув плащ с меховой оторочкой.
Путь наследницы лежал во внутренний двор.
Выйдя на улицу, где в свете луны искрился белый снег, Ирена вмиг наткнулась на Мейсона, делавшего ночной обход.
– Стоп! Куда это Ваше Неугомонное направилось в такой час?! – грозно рявкнул сержант лейб-гвардии, перекрыв принцессе путь.
– В оранжерею, – холодно бросила Ирена. – Если хочешь, сопроводи меня.
Кеш покачал головой и последовал за дочерью короля, не говоря ни слова.
Преодолели расстояние быстро. Отперев стеклянную дверь, девушка шагнула внутрь. Рыцарь, низко склонившись, вошёл следом за ней – он уже не доверял ни единому движению наследницы трона, когда она совершала непредвиденные действия, и не считал их безопасными.
Ирена сбросила плащ на пол. Мейсон поднял его и перекинул через левую руку.
Оставшись в одном пеньюаре поверх ночной рубашки, держа в ладошках маленькую свечу, блондинка медленно пробиралась вглубь оранжереи. Кеш, с удивлением расширив глаза, смотрел на неё, силясь понять, что вообще происходит, и неуклонно следовал за своей принцессой на почтительном расстоянии.
