На почте работала человечка, Ванеса Ронийская, округлая дама приятной наружности, как она любила о себе говорить. Невысокая, полная, голубоглазая блондинка, она в свои тридцать лет, считавшиеся в этом мире чуть ли не преклонным возрастом, не теряла надежды выскочить замуж. Зачем ей это, я не понимала. Состоятельная, свободная дама, имеющая и свой дом, и неплохой доход от сдачи в аренду участков земли, она специально устроилась на почту. Говорила, что так она будет ближе к народу, а значит, у нее появится больше шансов выйти замуж. На мой вопрос, что она нашла в том замужестве, она недоуменно пожала плечами: «А что, я хуже остальных, что ли?» На этом тема была закрыта.
Тем временем собрание клуба завершилось. Участники проговорили около часа и решили, что пора расходиться. Все же осень, по вечерам холодно и темно, добираться до дома тому же Алессандро по плохо освещенным улицам минут пятнадцать.
Народ разошелся быстро. Последней ушла гномка.
— Выспись наконец, — проворчала она, прощаясь со мной.
— Я постараюсь, тетушка Алиссая, — улыбнулась я. — Доброй вам ночи.
В библиотеке опустело, я облегченно вздохнула и зашла в подсобку. Там, на дальнем крючке, висело мое пальто, серо-голубого цвета, длиной до щиколоток, на теплой подкладе. Внешний вид у меня в нем был, как у записной старой девы, причем преклонного возраста. Но мне было плевать. Я не собиралась в ближайшее время выходить замуж или заводить любовника. И комфорт ценила выше внешних данных.
Домашние черные туфли с высоким истоптанным задником, в которых я ходила по библиотеке, были оставлены в подсобке. Вместо них я обула коричневые сапоги с высокими голенищами. На голову — шапку непонятного цвета, якобы из меха. Все. Теперь можно спешить домой. Перчатки, правда, надо бы прикупить, но потом, потом, с первой же зарплаты. Пока руки в карманах подержу.
Я вышла из библиотечного зала, закрыла дверь, пересекла небольшой полутемный коридор, открыла входную дверь и вышла на улицу. Ключ повернулся в замке.
Библиотека закрыта. А меня ждет мое уютное, пусть и не особо богатое, жилье.
Улицы здесь практически не освещались. Не знаю, по какой причине. Может, государство экономило на провинции, может, многим расам это было не нужно, потому что они отлично видели в темноте. Но в любом случае во всех районах города ночью темень стояла кромешная. И конечно же, с закатом солнца жизнь в городе замирала. Народ разбредался по домам и старался не появляться снаружи поодиночке. Мало ли что. Хоть нежити и не было, но и нечисть могла пошутить, завести куда-то, напугать, просто сбить с пути. Компанией все же из любой передряги выбираться проще.
У меня компании не было. Да я и не особо стремилась к ней. По натуре одиночка, я предпочитала преодолевать трудности самостоятельно.
Улица встретила меня вечерней свежестью, ветром и сыростью. Все вместе заставило меня натянуть воротник пальто повыше и засунуть руки в карманы. Не сказать чтобы я была мерзлячкой, но местный холодный и сырой воздух легко мог привести к бронхиту.
Пять минут пути по темной улице, плохо освещенной одним единственным фонарем за полквартала отсюда. Я привычно семенила по мощенному круглым камнем тротуару. Пять минут пути, всего. Благо квартира находилась через три дома. И за эти пять минут я успею замерзнуть. Нужно будет обязательно выпить горячий чай, когда попаду домой. С последней долькой лимона. И без сахара — для фигуры вредно.
