– Без проблем. Я птица вольная, куда хочу, туда лечу.
– Замуж не вышла?
– Все тебя жду, забыть не могу! – притворно вздохнула Оксана и засмеялась. – А ты, я смотрю, теперь достаточно известная личность! Вон сколько журналистов набежало, посетителей, и все с книжками… Времени даром не теряешь…
– А то! Я тебе потом расскажу…
– Ладно. Не буду отвлекать. – Оксана отошла в сторону и удивленно заметила про себя, что глаза Кости, ранее казавшиеся ей цвета серого предгрозового неба, теперь напоминают придорожную пыль, мутную и непроницаемую.
Он сильно изменился за два года: возле полных чувственных губ появилась презрительная складка, приклеившаяся намертво, из-под рубашки выпячивалось небольшое брюшко, хотя в целом фигура Кости продолжала оставаться весьма привлекательной и мускулистой, отчасти и потому, что ее облегал весьма дорогой костюм от Хьюго Босс модного в этом сезоне песочного оттенка.
Фуршет по случаю выхода новой книги Константина Кудрявцева напомнил Оксане описания массолитовских[4] посиделок из известного романа Булгакова. С удивлением и печалью смотрела она на раскрасневшегося пьяненького Костю, вокруг которого как навозные мухи увивались многочисленные поклонники, в надежде обратить взгляд фаворита от литературы и на свою скромную персону. Желающих примазаться к славе оказалось не так мало, и тем более странно и печально было то, что сам Костя воспринимал неприкрытую лесть как должное, более того – командовал лысенькими приятелями-писаками с таким омерзением, словно отыгрывался на них за то, что сам продал душу свою за энное количество благ, просыпавшихся из рога изобилия… Блага слегка протухли и пованивали. Все чаще сталкивались со звоном бокалы, все громче звучали тосты в честь виновника торжества, а на скатерти появлялись новые и новые кроваво-красные винные пятна, так как прицел пирующих начинал сбиваться, и глаза неправильно оценивали расстояние до питейных сосудов. Искусственные улыбки поэтесс слегка меркли, когда их взгляд обращался на стоящую рядом с Костиком Оксану. Густо накрашенные глаза цепко отслеживали ее жесты, а напомаженные губы раздвигались в такой улыбке, что чудилось, будто из них следом обязательно должен высунуться раздвоенный змеиный язык. Шипение по углам становилось все слышнее и слышнее.
Честно говоря, Оксана совсем уж было собралась сбежать, но тут Костя подцепил ее под руку и утащил курить на улицу через черный ход кафе.
Темный ночной двор с видом на помойку звенел тишиной, иногда прерывавшейся кошачьими серенадами.
– Милая, мне так тебя не хватало! Я тосковал по тебе! – шептал писатель, пытаясь прижать девушку к себе.
– Молодец, стойкий оловянный солдатик! Тебе удалось протосковать целых два года, прежде чем решиться мне позвонить! Ты умеешь форсировать события! – съехидничала Оксана.
– Ты не понимаешь… я не мог… – он резко погрустнел и преданными собачьими глазами посмотрел на девушку.
– Понимаю, Костя… понимаю…
– Поцелуй меня.
– Когда-то я мечтала об этом… Теперь – поздно. Извини, я уже ничего не чувствую, а коли так, зачем целоваться?
– Я дурак, да? Ну, скажи, дурак?! – распалился Костик, взвешивая шансы на более приятное препровождение оставшегося вечера.
– Дурак. Тебе легче?
– Нет.
– Так я и думала. Зачем пьешь? Ты раньше себе не позволял…
– Мои желания исполнились, и теперь я заливаю свое счастье водкой. Понятно?
– Более чем…
