Свеча памяти - страница 6

Он родился в городе, где всегда весна. Весна была на улице, весна была на лицах его жителей, весна была в белозубой улыбке матери, в полном счастье, разлитом в доме, где он рос. Палисадник его в любое время сверкал изумрудно-зелёной травой, изредка перемежающейся пятнами цветов, а в самом доме всегда гулял ветер, который Бен так любил. Он всегда любил весенний ветер, где бы ни встречал его: в доме, на море, или на крыше своей школы, когда он сбегал с уроков и залезал туда, откуда можно было смотреть на море. На многие вещи с детства он любил смотреть со стороны, в том числе и на людей.

Когда ей было шесть лет, она шла мимо песочницы во дворе, прямо напротив туалета. Соседская Галка прыгала через скакалочку. Галка ей патологически не нравилась, но она не понимала, почему. Остановившись, девчонка посмотрела на свои прыгалки, потом – исподтишка – на Лену, и обиженно протянула как бы в воздух: «Фу, еврейская скакалка». Лена не поняла, к кому это относится. Она подумала, что это ругательство. Скакалка, какая бы ни была, тут же запрыгала по Галкиной спине, а Лена побежала за ней следом. Обе плакали. Одна – от боли, другая – от возмущения.

Когда Лена вернулась домой, спросила бабушку: «Что такое «еврейская»?»

Евреи, это мы. Есть разные народы. Есть украинцы, греки, русские. А мы евреи.

А я девочку побила. Думала, она ругается, – расстроилась Лена.

Бабушка задумчиво покачала головой, словно бы говорила: «Не расстраивайся, ей не повредит». Так прошёл первый опыт национального самосознания.

Бен делил людей на четыре группы по принципу: для кого что главное в жизни. Первая группа хотела только получать, и не стеснялась этого. Не важно что: еды, денег, женщин, лишь бы побольше. Этой группе не важно было, что о них думают другие. Бена всегда забавляло, что эти люди заговаривают с ним, как с единомышленником, и уверены на сто процентов в том, что он разделяет их взгляды.

Вторая группа людей в классификации Бена зависела от общественного мнения. Эти люди готовы были отказаться от сиюминутных благ, таких, как еда, деньги или женщины, во имя доброго имени, почёта и уважения. Но Бен понимал в глубине души, что на самом деле они добиваются того же самого, только другим, окольным путём; ведь тот же почёт и авторитет принесёт им и деньги, и прочие жизненные удовольствия, но просто они будут не добиваться их в поту и пене, а «заслуженно получать». Бен мог слушать таких людей, а к таким людям относились и его родители, и вообще большинство его окружения, он мог даже кивать им, выражая понимание их мотивов, но в глубине души он думал: «Вы врёте! Зачем вы всё врёте?»

К третьей группе Бен относил людей духовного поиска, или, вернее, «ищущих духовный покой». Этим, действительно, не нужны были удовольствия этого мира, они мечтали о слиянии с вечным. Это могли быть баптисты или буддисты, или просто не принадлежащие ни к какой религии, но стремящиеся уйти от этого грешного бездуховного мира люди. Бен симпатизировал им, но зачастую он спрашивал себя, не нарушают ли они чужой покой, достигая своего совершенствования? Готовы ли они на самопожертвование? Или на пожертвование своим душевным покоем? Не всегда он мог положительно ответить на свой вопрос.

К четвёртой группе Бен причислял себя. Просто он чувствовал, что не относится к первым трём. Как охарактеризовать эту группу, он не знал. Он думал, что должен сделать что-то для людей, но не знал, что. Он понимал, что уходом от мира нельзя обрести покой, ведь не создал же Творец мир для того, чтобы от него удалялись. Людей, которых он мог бы включить в свою группу, он не знал. Может быть, если бы он был знаком с Леной, включил бы Лену. Но Лена жила в другом поколении и на другом континенте.