Когда родная тетка Зина, которая жила в соседнем доме, умерла, и остался ее муж Гришка один, Севка с пацанами не давали ему скучать. Иногда они делали дымовуху из старой куклы неваляшки или из теннисного шарика, которая жутким вонючим черным дымом обволакивала все пространство вокруг. И кидали дядьке Гришке в форточку. Пьяный Григорий в семейных трусах в цветочек выскакивал в ужасе из дома, не понимая, что происходит, а дети с веселыми криками рассыпались как горох в разные стороны. А он нёсся по улице в трусах, теряя тапочки, пытаясь догнать ребятню.
Севка всегда помнил страшный длинный коридор тетки Зины, в котором стоял огромный сундук. Как же хотелось мальчугану заглянуть не только в коридор, но и в сундук. И это произошло, когда Зина померла. Григорий вытащил реликвию на улицу, и это было очень интересное зрелище. Вся крышка сундука и его стенки были обклеены старыми деньгами – деникинскими, екатерининскими, керенскими. Оторвать от стенок их было невозможно. Сколько времени мальчишки провели, пытаясь заполучить эти деньги, но ничего так у них и не получилось, приклеены магические бумажки были намертво.
Конечно, Севке навсегда запомнились и мамины ухажеры, которые сменяли один другого. Алька одержимо искала женское счастье. Был у нее боксер, гонщик, капитан, автослесарь и, видимо еще другие… Севка не успевал ни к кому привязаться, но впечатления для мальчишки были бесконечны.
У гонщика, например, был Жигуль первой модели с форсированным двигателем, на котором он и участвовал в нелегальных гонках. Да и по городу медленно ездить не мог. Однажды, Севка, Алька и гонщик неслись, периодически отрываясь от земли, по городу в гости. Вдруг на дорогу неспешно вышел пьяный человек. Он пребывал в невесомости и в очень хорошем настроении, и, увидев летящую на него машину, решил с ней поиграть. Гонщику было не до смеха, пытаясь объехать чудика, крутанул руль влево, и чудик влево, то ли приплясывая, то ли его колени не выдерживали принятый на грудь градус. Гонщик – руль вправо, чудик вправо, медленно и радостно, раскрыв объятия и мило улыбаясь, встречал, несущуюся на него смерть. Попытки объехать чудика закончились глухим ударом и страшной паузой. Чудик исчез из поля зрения. Даже маленькому Севке стало понятно, что произошло что-то ужасное. Алька с белым от страха гонщиком вылезли из Жигуля и, обойдя его, увидели душераздирающую картину. Пьяный чудик лежал на земле и не шевелился. Медленно, с трясущимися руками, Алька наклонилась к пострадавшему пощупать пульс. Как труп вдруг зашевелился, зашлепал своими губами что-то на пьяном языке, медленно сел, улыбнулся, извинился, встал сначала на четвереньки, затем, колыхаясь, взгромоздился на нижние конечности, отряхнулся, и пошел …. Пошел, периодически оглядываясь, не догонят ли его, и не надают ли ему вслед тумаков. Шок от ужаса и страха сменился диким истеричным хохотом. Всю дорогу в гости гонщик и Алька смеялись до слез, до икоты, каждый раз пережевывая эту аварию. Севка до конца понять ничего не мог, сначала ему было очень страшно, а потом… Потом ничего не понятно, кроме того, что чудик остался жив, действительно, каким-то чудом.
В гостях было очень весело. Взрослые пили, смеялись, танцевали, пели, орали, шумели, вспоминали чудика, пили за его здоровье и за свое везение. Севка с другом тоже развлекались, как могли. Они смотрели через кинокамеру фильм «Самогонщики» задом наперед и тоже хохотали до слез. Каждый проводил время как мог… Только Алька была сама по себе… Ее сын сам по себе… Как-то вроде вместе, но все-таки врозь…
