ребенок в комнате,
то мальчик он, то занавеска,
сандалики его вбирает топкий пол,
овеществленный взгляд – пытливая стамеска,
заерзав в ящике, пошевелила стол.
из почек у него растет настырный ясень,
но в правом легком расцветает соль,
он весь отрывочен, он видим, но не ясен,
в нем прорастает слух, закованный в фасоль.
он больше не разъят в двоих на хромосомы,
прозрачнее малька, он проще, чем малек,
и все пять чувств его на ощупь мне знакомы,
и вся его душа завернута в кулек.
(я знаю, что душа – гофрированный шланг,
в нем совершает кровь смертельную работу,
что наша внутренность – несложный акваланг,
но в мальчике душа растет, дыша азотом.)
в нем вырастет трава, в нее уронит он
упавшие из рук случайные предметы,
чтоб я в ней находил то звезды, то кометы
и собирал в пустой продавленный бидон.
