– Программа уборки помещения начата, – громко сообщил электронный голос.
Стивенс вдруг по-настоящему испугался, ему стало страшно до одури. Он продал бы душу за обычный шумный, будто тайфун, будящий всех соседей и такой предсказуемый пылесос. Сердце старика гулко зашлось, задергалось, как птица, запертая в клетке, в груди кололо и рвалось снарядами: бах-бах, удар за ударом, беззвучный крик за беззвучным криком из посиневших губ.
Он осел на пол, датчик на его запястье зажегся красным светом и отчаянно замигал.
Внизу послышался щелчок открываемого замка, затем еще один. В комнату вошел молодой доктор в тонком просторном снежно-белом комбинезоне. В руках он держал универсальный киберкод, который мог открыть любой замок в городе.
Комната вокруг Стивенса плыла, потолок искажался, по нему пробегали круги, пятна, искры. Голос звучал словно в отдалении, как если бы уши заложило из-за высокого давления.
– Вы в порядке, сэр? – доктор водил сканером вдоль грудной клетки Стивенса. – Как вас угораздило, мистер Стивенс? – ободряюще улыбнулся он.
– Я… – просипел старик.
– Говорите, я весь внимание, – проворковал доктор.
– Мне плохо… – пролепетал Стивенс.
– Ничего страшного, у вас легкий сердечный приступ, – констатировал доктор, впрыскивая старику в вену лекарство.
– Я хочу туда, – Стивенс показал узловатым дрожащим пальцем в окно. Лазерная проекция «Центра ГеронтоАдаптации» сияла в облаках.
– Что ж, думаю, это можно устроить, – радостно отозвался доктор. – Будем готовы к выезду через двадцать минут. Там же вам окажут дальнейшую помощь. Очень удобно.
– А что там есть? – спросил Стивенс слабым голосом.
– Там есть все, что давно устарело и в чем мы больше не нуждаемся, – доктор неопределенно махнул рукой и опустил глаза.
– А электрические плиты есть? – с надеждой спросил Стивенс.
– Есть, – ответил доктор.
– И настоящая еда, не напечатанная на принтере?
– Есть такая, если вы считаете ее вкусной.
– И живые цветы? – прервал его Стивенс.
– Целый сад, если угодно.
– И книги, бумажные пыльные книги с жирными черными буквами?
– Сколько влезет, – бесстрастно подтвердил доктор.
– А двери? Как отпираются там двери? – почти плакал от счастья Стивенс.
– Какими-то железками, – с отвращением заметил доктор.
Стивенс блаженно зажмурился. «Вот где мой дом, вот где я снова…» – подумал Стивенс, но побоялся закончить мысль. Он уже предвкушал, трепетал, и ему казалось, что в ладони его зажат старый знакомец: тяжелый ключ от входной двери.
Из нагрудного кармана доктор достал трубочку коммуникатора, развернул.
«Ведется запись», – произнес доктор. Из коммуникатора, словно перископ, выдвинулась крошечная, со стрекозиный глаз, камера, покрутилась и сфокусировалась на старике.
– Мистер Стивенс, – продолжал доктор. – Вы подтверждаете, что ваше намерение поступить в «Центр ГеронтоАдаптации» осознанно и добровольно?
– Конечно, да! – Стивенс помедлил лишь мгновение. – Ну, поехали, – облегченно рассмеялся он.
Все стихло. Дверь в квартиру осталась приоткрытой.
– Добро пожаловать домой, – приветствовал электронный голос, что-то перепутав, и эти никому не нужные слова эхом прокатились по опустевшим комнатам.
