Свет, который мы потеряли - страница 24

– Я люблю тебя, – услышала я шепот.

Потом была вечеринка, всех словно лихорадило, кровь кипела от радости – мы победили! Танцевали, пили, хохотали, ты по очереди общался с женами, любовниками, женихами и невестами моих коллег. Но я видела, что все это время мысли твои были далеко.

Когда мы добрались до дому, я сбросила туфли на высоком каблуке и без сил повалилась на диван. Ты сел рядом, взял в руки мою стопу и принялся разминать, массажем снимая боль после восьмичасового хождения по ножам.

– О господи, – стонала я от удовольствия. – Честное слово, это не хуже секса.

Я думала, ты засмеешься шутке, но нет, ты не засмеялся.

– Люси, – сказал ты, продолжая растирать мне левую стопу, – нам надо поговорить.

Я села на диване, выдернув у тебя ноги и поджав их под себя:

– О чем? С тобой все хорошо? У нас все хорошо? Мне кажется, все замечательно, но если что-то случилось…

– Люси, – повторил ты и глубоко вздохнул, – помолчи. Не знаю, с чего начать, поэтому скажу без предисловий. Мне предложили работу в «Ассошиэйтед пресс». Они посылают меня в Ирак, прикомандировывают к войскам, для начала – снимать репортажи. В перспективе обещают стабильное жалованье. Пит кое-куда позвонил, подергал за ниточки. Он знал, что я хочу работать за границей.

На секунду у меня перехватило дыхание.

– Когда надо ехать? – прошептала я. – Надолго?

– Они хотят, чтобы я отправился через три недели. Работы, как минимум, на два месяца. Но не исключено, что намного дольше.

– И когда ты должен дать ответ?

На самом деле я в этот миг думала: «Два месяца еще не срок, мы справимся. Даже если и дольше. У нас все получится».

– Уже дал, – ответил ты, разглядывая свои ногти. – Я согласился.

– Что-что?

У меня было такое чувство, будто кто-то вынул пробку из нашей с тобой совместной жизни, и, как вода из ванны, она хлынула прочь, словно вихрь торнадо. Я тут же вспомнила Кейт, вспомнила ее слова о том, что ты уедешь и мое сердце разобьется.

Ты все еще смотрел не на меня, а куда-то в сторону.

– Это долго решалось, не сразу, – сказал ты, – но сегодня бюрократическая машина сработала. Я сам не знал, что так получится. Все висело на волоске. Я не хотел тебе говорить, пока все было непонятно. Не хотелось зря расстраивать, если бы ничего не вышло.

Я ощущала каждый удар своего сердца, каждый толчок крови в теле. Открыла рот, но, хоть убей, не смогла вымолвить ни слова.

– Еще несколько месяцев назад, когда я увидел первую статью «Ассошиэйтед пресс» про Абу-Грейб[6], я сразу понял, что должен ехать туда. Картинки способны поменять точку зрения. Изменить убеждения, взгляды. Я не могу оставаться в стороне и думать, мол, пусть другие делают эту работу, тем более что считаю это очень важной работой. Я предупреждал тебя, Люси, что собираюсь уехать. Ты прекрасно знала о моих планах.

Да, знала. Но я же не понимала, что твое «уехать» шло рука об руку с «навсегда». И что это не обсуждается. Что мы не будем искать решение вместе. Более того, я оказалась совсем не готова. Особенно в этот вечер. В такой вечер надо веселиться, радоваться жизни, успеху. Я взлетела на такую высоту, на какой никогда еще не была в жизни. Работа, которую я проделала сама, получила премию «Эмми». И я расслабилась. Позволила себе быть абсолютно счастливой.

Почему ты ничего не говорил о том, что Пит делает какие-то шаги? О том, что тебе должны позвонить? О своих планах? Как мог ты принимать такое решение без меня? Я до сих пор злюсь на тебя, Гейб, за то, что в столь важном для нас деле ты исключил меня. Мы же были с тобой двойной звездой. Вращались друг вокруг друга. Утаив свои приготовления, ты все изменил, ты больше не вращался вокруг меня, ты кружился в другом пространстве, вокруг кого-то другого, чего-то другого. Как только ты стал заводить от меня тайны, мы с тобой потеряли наш шанс.