– Такое случается редко, – косточки захрустели у него во рту. – Ворьё не охотится на спящих. Думаю, простые грабители.
– Вот и я так подумал. Но вчерашним вечером до меня дошли вести ещё об одном разорённом гнезде, – Ренсен замолчал столь уверенно, словно все последующие объяснения не требовались. – Я удивлён, что вы до сих пор не знаете. Кому как не вам знать, что происходит с вашими родственниками?
– Тётушка?..
Дэйдэт Шлейгенс надолго отправил взгляд в темноту.
– Пепелище ещё долго не остынет, но огонь унялся, – Ренсен развёл руками. – Если вы вдруг захотите наведаться туда.
Предугадав долгую тишину, Тепьюк прикрыл глаза, ожидание его не смущало. Дэйдэт, и впрямь, какое-то время прохаживался среди винограда по выложенной плиткой дорожке, постукивая домашними туфлями. Наконец, он остановился и спрятал ладони в маленьких кармашках жилета.
– Никто в здравом уме не выпустит из виду… влияние моей тётки. Напасть на её дом – чистой воды безумие.
– Дом, – Ренсен состроил снисходительную мину. – Рабочее пристанище, одно из многих. Подозреваю, что ни вам, ни мне, ни кому-либо другому не известно, где находится её подлинный приют. Но да, жест – более чем вопиющий.
– Я сомневаюсь, что Ворьё стало бы выслушивать чьи-то приказы. Если это и их рук дело… Как заставить умалишённого делать то, что подвластно рассудку? – Дэйдэт похолодел от собственных слов и ещё более удручающих мыслей. – Если кто-то нашёл способ управлять ими… Пепел – лишь вопрос времени.
Ренсен не улыбнулся, но улыбка подразумевалась.
– Теперь и вы говорите, как менестрель.
Пепелище
Рухнувшие обугленные своды тлели в груде пепла. От них всё ещё исходил приличный жар, не позволяющий подойти вплотную. А Дэйдэт и не хотел подходить. Ничего любопытного в пепелище тёткиного дома он не находил – её там не было. Его привлекала иная картина.
На толстом суку близрастущей липы – с одного бока редкая листва истлела от пламени пожара – покачивался повешенный. Внешностью при жизни он обладал неприметной, и всё-таки наряд говорил о нём достаточно красноречиво: двуцветные брюки с зелёной и коричневой штаниной носили все, кто служил Дэйде Шлейгенс. Племянник не упускал случая высмеять тётушкины причуды, хотя сейчас он не улыбнулся.
«Слишком открыто, – первое, что он подумал. – Слишком нагло».
– Мастер Шлейгенс… – позвал Тюк, стоящий неподалёку. Бледно-зеленоватый оттенок кожи придавал ему болезненный вид. Впрочем, он действительно болел чем-то, судя по впалым щекам. Малоприятную компанию ему составлял его кузен Вьюк, заросший чёрными грязными патлами и постоянно недовольный. Дэйдэт платил им за свою безопасность и помощь в делишках разного рода, навроде этого. – Скоро темнеть начнёт.
– Так поторопитесь, – невозмутимо отозвался Дэйдэт и поманил помощников жестом. – Давайте-ка снимайте его.
Тюк неохотно повиновался и подковылял к дереву.
– Копать придётся? – необнадёженно догадался Вьюк. – Тогда схожу за лопатой. У Бернадетты точно найдётся.
– Только без выпивки, друг мой, – Дэйдэт знал, чем обычно оборачиваются заглядывания в хорошо известный ему трактир. – Даже если она сама предложит, в чём сомневаюсь. Туда и обратно.
Ворча что-то под вытянутый нос, Вьюк пошагал прочь. Дэйдэт присел на корточки у горки пепла, которая успела подостыть и погрузил руку в золу, уже терпимо горячую.
– Что у вас, мастер Дэйдэт? – поинтересовался Тюк издали. Нащупав нагретый металл, Дэйдэт вытянул на свет грубую цепочку из старого золота.
