Она обернулась ко мне:
– Ты выросла на тарелках. Знаешь, что такое артефакты?
– Какие?
– Любые, – пожала плечами Ломакс.
Я облизнула губы.
– Мы с Мики – старьевщики.
– Стало быть, ты и сама их находила?
– Нечасто. – Я почесала щеку. – Ничего крупного. Несколько целых ваз, странные статуэтки, всякая ерунда. Больших денег на этом не заработаешь, только-только чтобы прожить.
– Да ну? – дернула бровью Ломакс. – Такие вещи, особенно произведения искусства, стоят целые состояния. Похоже, вас облапошивали?
Я уставилась на ладони, не зная, куда девать глаза.
Женщина похлопала меня по плечу:
– Не принимай близко к сердцу. С предложением и спросом всюду одинаково. На том богачи богатеют, что бедняки потеют. Это везде так.
Я хмуро обвела взглядом стены.
– Богачи – такие, как вы?
Раздался безрадостный смешок.
– Нет, милая. Мы не богатые, куда там. Мы не продаем груз, мы его только доставляем. Просто курьеры. – Ломакс расплескала ботинком натекшую на полу лужицу конденсата. – Разве богатые так живут?
– А мой отец?
– Он всегда увлекался артефактами. По-моему, и возит их затем, чтобы проводить время рядом с ними. Он часами торчит в трюме – просто любуется.
– Когда я его увижу?
– Скоро. Мы сейчас летим за ним. – Ломакс закусила нижнюю губу. – Эти две недели Ник занимался довольно деликатными переговорами на Редлуме.
– Отца зовут Ник?
– Ты не знала? – Она коротко остриженным ногтем почесала лоб. – Да. Ник Мориарти.
– Мориарти.
Имя оставило на языке странный привкус. Я потерла глаза и, подняв взгляд, увидела, как смягчилось лицо Ломакс.
– Не волнуйся, детка. На тебя много всякого навалилось сразу. Все будет хорошо.
– Но чего же он хочет?
– Хочет, чтобы ты жила с ним на корабле.
– Почему?
Улыбка Ломакс стала чуть жестче.
– Готовит себе смену.
– Какую смену?
– На место капитана этого корабля.
Я закрыла глаза.
– И что мне теперь делать?
– Он оставил тебе сообщение. – Ломакс постучала подушечкой указательного пальца себе по губам. – Записал, перед тем как мы его сбросили. Оно у него в каюте.
– Можно посмотреть?
– Пойдем со мной.
Женщина протянула руку, а я, не зная почему, приняла ее и позволила поднять себя на ноги. Мы вдвоем прошли к переднему люку, в носовую часть корабля. Ноги наши плюхали по мокрой палубе.
На пороге люка Ломакс обернулась:
– Паук!
– Что?
– Найди уже эту треклятую протечку.
Он лениво вздохнул:
– Есть, шеф.
Капитанская каюта пряталась под рубкой, в нижней половине тупого корабельного носа. В нее вел люк в полу коридора между мостиком и остальными помещениями.
– Спать пока можешь здесь, – сказала Ломакс. – Если решишь остаться, получишь отдельную каюту, но ее еще нужно расчистить. Мы ею пользовались вместо кладовки, и ты не поверишь, сколько там скопилось хлама.
Я склонилась над открытым люком, заглянула в комнату. Отсюда виден был только трап и кусок голой металлической палубы.
– Прокрути отцовское сообщение, возьми все, что захочешь, из пищевых принтеров в гостиной и поспи. По твоему времени уже, наверное, два часа ночи.
– Но… а Мики?
– Ничего с твоим братом не случится.
– Он сводный брат, – уточнила я и дернула плечом, сама не зная, зачем вздумала вдаваться в подробности. – Мать одна, отцы разные.
– О нем не волнуйся, у него все будет хорошо.
– А дядя? Мики должен будет заботиться о дяде.
– Ручаюсь, он справится.
Я потерла глаза. От меня не укрылось, что женщина старается быть со мной доброй, но ей это трудно дается.
