Читать онлайн Сергей Пустовойтов - Свет среди тьмы. Свидетели света

Фейх Вангер – мыслитель на границе эпох

Годы жизни: 1893—1971

Страна: Австро-Венгрия (позже – Германия, Франция, Израиль)

Род занятий: философ, писатель, эссеист, переводчик древних текстов

Языки: немецкий, иврит, французский, латинский, древнегреческий

Биография (основные вехи):

• Родился в небольшом местечке в Моравии в семье раввина и учительницы музыки. С раннего детства тяготел к книгам, особенно к мифологии, Библии и сочинениям древнегреческих философов.

• В 1912 году поступает в Венский университет, где изучает философию и теологию.

• Участвует в Первой мировой войне как санитар. Этот опыт сильно повлиял на его взгляды на человека и зло.

• В 1920-е годы публикует свои первые эссе: «О хрупкости духа», «Молчание гения».

• В 1933, после прихода Гитлера к власти, эмигрирует во Францию. Там пишет свой первый роман «Камень, которого не хватало» – о человеке, который отказывается быть героем.

• В 1941 году переезжает в Иерусалим, где преподаёт философию в Еврейском университете.

• Последние годы живёт уединённо, переписываясь с интеллектуалами своего времени, включая Камю, Бердяева и Шестова, иеромонахом Архангелом Даниилом другом и наставником.

Фейх Вангер стремился к синтезу западной рациональности и восточной мистики. Он считал, что человек не может быть понят ни через одни только понятия, ни через одни только чувства.

Ключевые идеи:

• «Творчество – это форма молитвы»

• «Истина – это не свет, а жар»

• «Бог может молчать, но мы обязаны говорить»

• «Мудрость не в знании, а в умении жить рядом с тайной»

Он критиковал как догматический религиозный подход, так и сухой атеистический рационализм. Говорил, что человек – это не решение, а вопрошание.

Афоризмы Фейха Вангера (авторские цитаты):

• «Талантом обладают многие, но лишь немногие умеют им не злоупотреблять».

• «Человека делает не сила мысли, а глубина сомнения».

• «Кто не умеет быть один, тот не сможет быть с кем-то по-настоящему».

• «Бог дал человеку свободу, чтобы тот мог понять цену любви».

• «Настоящее воспитание – это искусство подталкивать душу к себе самой».

• «Если бы зло всегда носило маску, мы бы давно стали добрее. Но оно улыбается»

«Настоящий талант не в том, чтобы сиять, а в том, чтобы согревать!»

Расширенный портрет Фейха Вангера

Религиозный путь и духовные искания:

Фейх был духовным скитальцем. Он говорил:

«Я прошёл по синагогам, стоял в монастырях, спал на скамьях деревенских баптистов, но ни одна из скамеек не была мне подушкой для души».

Он находил мудрость в иудаизме – в его трепете перед Словом, в баптизме – в искренности и живом пении, в православии – в безмолвии и символике. Но католическое учение казалось ему слишком политическим, рационализированным и отделённым от живой души.

Он написал однажды:

«Вера без тайны – это бухгалтерия духа. Мне скучно среди тех, кто всё объяснил».

Жизнь Фейха была отмечена чередой любви и трагедий. Он говорил:

«Я трижды был женат и трижды хоронил часть себя».

• Люсия, его первая жена, вдохновляла его на ранние тексты. После смерти сына Алексия он перестал писать стихи.

• Иоанн, другой сын, стал почти мифической фигурой среди последователей Фейха. Его история стала притчей: «Мудрец, уставший от мыслей других, ушёл в океан, чтобы услышать наконец свою тишину».

• Вторая жена, казачка с огненным характером, вдохновляла его на философию воли и свободы.

• Третья жена, полька, была красивой и таинственной. Её печаль, связанная с прошлым, сделала Вангера особенно чувствительным к теме вины и прощения.

О книгах:

«Философское учение» – его ключевой труд. Он писал:

«Я не ищу единой истины. Я ищу способ жить с множеством её отражений».

Там он пытался соединить еврейскую трепетность, баптистскую честность и православную мистику в одной системе – не догматической, а живой, дыхательной философии, как он это называл.

Характерные фразы Фейха Вангера (новые афоризмы):

• «Религия – это костюм. Мне ближе кожа».

• «Мы рождены не для спасения, а для диалога с бесконечностью».

• «Любовь – это богословие тела».

• «Истина не одна – как и боль, как и утро, как и мать».

• «Вера – это не ответы. Это когда ты продолжаешь спрашивать, даже если больно».

Город, где он жил: Тессалоники, Греция

После эмиграции из Франции и короткой жизни в Иерусалиме, Фейх Вангер обосновался в Тессалониках – городе, где пересекаются христианство, иудаизм и ислам. Он говорил:

«Здесь утро начинается с азана, полдень проходит под звуки церковных колоколов, а вечер – в еврейских анекдотах».

Тессалоники стали его пристанью – город, где он писал, принимал гостей, и где впервые встретил Архангела Даниила.

Встреча с Архангелом Даниилом

Это случилось в монастыре святого Григория Паламы, куда Фейх пришёл в поиске тишины. Монах, высокий, седой, с сияющими глазами, подошёл к нему в тени кипариса и, не задавая ни одного вопроса, сказал:

– Ты носишь в себе тайну, которую боишься признать.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Фейх.

– Я не знаю. Я просто слушаю.

Так началась их дружба. Архангел Даниил стал его невидимым собеседником – в письмах, в мыслях, в молитвах. Они спорили, молчали, читали Исаию, обсуждали смерть и надежду.

Когда Даниил потерял зрение от глаукомы, Фейх оплатил операции в Афинах и лично отвозил его в клинику. Он говорил:

«Я философствую словами, а он – своей жизнью. Если я написал „Философское учение“, то он – его жил».

Загадочная сцена в Айя-Софии

В 1956 году, во время поездки в Стамбул, Вангер решил посетить Айя-Софию. Он вошёл туда под вечер, когда туристов уже почти не было. Внутри было прохладно, полутемно. Мозаики едва светились в свете умирающего солнца.

Поднявшись на галерею, он увидел женщину в чёрной мантии, стоящую к нему спиной. Она пела – на древнегреческом, что-то похожее на псалом, но в этом пении был и плач, и радость.

Он подошёл ближе, но её уже не было. Только на полу остались чётки – не православные, а мусульманские, из оливкового дерева.

Фейх взял их с собой. Он писал потом:

«В Айя-Софии я понял, что священное – это не архитектура. Это то, что внезапно дышит через тебя, как будто кто-то изнутри шепчет: «Я с тобой». С тех пор я всегда носил с собой эти чётки, как знак того, что Бог не ограничивается ничем.

Дорогой Даниил,

Сегодня я вновь слышал в себе безмолвие. Оно пришло не как покой, а как нехватка – как голод, как лёгкая боль в груди. Вечер был наполнен шумом города, но душа моя была пуста, как лист до первой строчки.

Я боюсь, что философия делает меня глухим к тому, что ты называешь «дыханием Духа». Я пишу, исследую, строю систему – и, быть может, теряю всё.

Ты как-то сказал, что «Истина дышит». Но ведь дыхание – это ритм. А я всё чаще ловлю себя на том, что дышу прерывисто, тревожно, будто живу не по своей ноте.

Молись за меня, если можешь. А если не можешь – просто помолчи рядом.

Твой Ф.

Монастырь святого Пантелеимона. Полночь. Тропарь тишины.

Возлюбленный брат мой Фейх,

Ты боишься, что становишься глухим. Но глухота – это лишь отсутствие привычных звуков. Когда Господь выводил меня в пустыню слепоты, я тоже испугался. Но знаешь, кого я услышал там? Себя – и Того, Кто во мне.

Ты ищешь дыхание Духа? Не строй системы. Лучше построй скамейку. Сядь. Жди. Как дитя, ожидающее отца.

Не у всех дыхание ровное. Моисей заикался. Павел страдал телесно. И ты можешь страдать мыслью.

Молиться за тебя – это для меня радость, не труд. Но если ты хочешь, чтобы я был рядом в молчании, знай: я всегда рядом. Даже когда ты меня не слышишь.

Архангел (не по званию, а по насмешке одного послушника, которая прилипла).

Вид с террасы. Тёплый чай. Луна. Одинокий трамвай.

Архангел, мне часто снится мой сын – Алексий. Он умер так рано, но будто что-то успел во мне дописать. Его поэзия была как молитва без адреса – и я боюсь, что я сам был его стеной, от которой он отталкивался, чтобы взлететь.

Иногда я думаю: а не забрал ли Бог его, чтобы я, наконец, научился молчать? Ведь вся моя философия – это, возможно, только защита от боли.

А может, я ошибаюсь?

Пиши мне, Даниил. Или просто помолчи снова. Я всё равно слышу твои мысли, даже в твоём молчании.

Твой Ф.

Тессалоники. Осень. Улица Эгнатия. Моросит дождь.

Фейх вышел из дома без шляпы. Он любил мокрую погоду, как любит больной – горечь травы: без удовольствия, но с пониманием. На площади Аристотеля он купил хлеб – простой, серый, с солью – и присел на лавку у бывшей турецкой бани, где теперь был книжный магазин.

Мимо проходили люди. Много. Город шумел, дышал. А он молчал – хлеб в руках, дождь на плечах, мысли в Небесах.

Подошёл старик – сутулый, с торбой через плечо. Он долго смотрел на Фейха. Потом спросил:

– Это свежий хлеб?

Фейх отломил половину и протянул ему.

– Свежий. Только что из печи. Попробуйте.

Старик не поблагодарил. Он сел рядом. Съел медленно. Промокшие пальцы дрожали, но не от холода.

– Почему вы отдали? – спросил он.

– Потому что у меня две руки, а хлеб был один, – ответил Вангер. – А теперь у меня осталась одна рука и полхлеба. Это справедливо.

Старик улыбнулся:

– Ты, видно, учёный.

– Немного. Писатель.

– А я раньше был пекарем. Но перестал. Люди едят хлеб, но не чувствуют рук, что его месили. Они хотят хлеб, но не пекаря.

Фейх улыбнулся, кивнул.

– А ты хочешь, чтобы тебя чувствовали?

– Я хочу, чтобы был кто-то, кто понимает – не хлеб питает, а человек, что дал его.

Старик ушёл. А через минуту Фейх понял: он забыл спросить его имя.

Он записал в блокнот:

«Если Бог и есть хлеб, то человек – это рука, что его передаёт».

Эта фраза потом вошла в раздел «О человеке как о проводнике» в книге Философское учение. Он подписал главу: «Памяти безымянного пекаря из Тессалоник».

Тессалоники. Утро. Февраль. Улица, ведущая к порту. Гул чаек.

Иоанн – старший сын Фейха, обладал даром. Он слышал мысли людей. Не словами, а чувствами, вкусами, образами – как будто каждый, кто проходил мимо, оставлял в его голове свои внутренние обрывки, как оставляют крошки на столе.