Я усмехнулся и взглянул на него.
— Тебе показалось.
Отец покачал головой и придвинулся ко мне ближе.
— Я не идиот, сын. Просто хочу напомнить, что она, как и ее брат, отныне наш партнер. Не нужно проделывать с ней то, что ты обычно делаешь с другими девушками, — назидательно сказал он.
— А что я делаю? Ты хотел сказать не трахать ее? — ухмыльнулся я, замечая, как темнеет взгляд отца.
Он огляделся, чтобы удостовериться, что нас никто не слышал и снова взглянул на меня.
— Если тебе удобнее выражаться так, то да. Не смей, включай уже голову и думай о последствиях, — сказал он.
— Как ты думаешь о последствиях? — спросил я.
Я чувствовал, как внутри кипят злость и раздражение. Грант последний, кто может говорить мне о последствиях. Сам-то он о них никогда не думал.
К тому же жаль его разочаровывать, но с задачей я уже не справился. Год назад мы отлично повеселились с мисс Хэтфилд.
— Не здесь, Блейк, — прорычал он.
Я отвернулся от него. Не могу видеть его лицемерные глаза ни секунды больше.
— Расслабься, в любом другом месте я с тобой тоже говорить об этом не стану. Мучайся сам со своей совестью, — добавил я и потерял к отцу какой либо интерес.
Завтра состоится подписание договора и конференция по проекту, где я обрисую для двух Хэтфилдов детали строительства. А это значит, что мне придется встретиться с лжеофицианткой вновь.
Мы с отцом вышли из ресторана, я достал сигареты и закурил, выпуская клубы густого дыма.
— Подожди, пока наши клиенты уйдут, — сердито шепнул отец.
Я усмехнулся.
В трех метрах от нас стояла сестренка Хэтфилд и ждала Пижона, который почему-то задержался в ресторане.
— Они не будут против, — ответил я, снова затягиваясь.
Сомневаюсь, что Пижону есть дело до этого, а Джоанна в любом случае будет ненавидеть меня. Думаю, она с радостью сожгла бы меня на костре, и ей было бы глубоко плевать, будет зажата между моих зубов сигарета в этот момент или нет.
Отец пытался бросить и кажется, у него наконец начало получаться это, чего не скажешь обо мне.
Запишем во вредные привычки и курение.
Как же меня раздражало то, что за все время наших переговоров, она ни разу не взглянула на меня. Словно меня не существовало. Когда я говорил и указывал на какие-то моменты в ее собственных наработках, она смотрела куда угодно, но не на меня. Должно быть, она не видела смысла тратить на меня и взгляда, вместо этого внимая каждому слову моего отца и перешептываясь с братом.
Нет. Я не могу позволить ей так просто уехать.
Выбросив сигарету в урну, я подошел к лжеофициантке.
Ее глаза метнулись влево, она заметила меня.
— Джоанна или Селеста? — спросил я, стоя рядом и касаясь своим плечом ее.
— Не поняла? — сказала она, не поднимая головы от своего телефона.
— Говорю, как называть тебя все-таки? Джоанна, Селеста, Мария, Вирджиния Хилл[1]? — спросил я, краем глаза наблюдая за ее реакцией.
Джоанна удивленно вскинула брови и взглянула на меня, одобрительно закачав головой.
— Провел параллель с казино, браво, Блейк. Иногда тыква на твоих плечах гордо именуемая головой может меня приятно удивлять, — натянуто улыбнулась она.
— Тут ты не права, — самодовольно ответил я, — она будет удивлять, но не тебя.
В глазах Джоанны вспыхнул огонек ярости, но она быстро потушила его. На ее губах растянулась издевательская усмешка.
— Удивлять? Так ты называешь невозможность достичь разрядки от твоего языка?
— Твою невозможность достичь разрядки слышали не только за пределами Аспена, но и за границей Колорадо.
