Ей навстречу по лестнице вприпрыжку бежала девушка. Старуха клюкой преградила ей путь. Та остановилась и недоуменно захлопала глазами.
– Слышь, дочка, – забасила старуха и для убедительности поманила рукой, – поди-ка сюда.
Боязливо озираясь по сторонам, словно на нее могли напасть, девушка приблизилась к старухе.
– Вижу, ты резвая. – Старуха бесцеремонно взяла ее под руку. – Помоги-ка мне подняться, – клюкой она указала наверх.
Девушка, согнувшись под тяжестью Людмилы Борисовны, безропотно повела ту по лестнице. Неожиданно Людмила Борисовна наступила ей на ногу. Юная помощница скорчилась от боли, вся сжалась, но промолчала. Старая женщина то и дело останавливалась, озиралась по сторонам и поправляла сползавший с головы платок. Из-за бесконечных передышек поднимались медленно. Временами Людмила Борисовна всей тяжестью наваливалась на живую опору. Та неуклюже прогибалась, но стойко сносила суровое испытание. Девушка то и дело поглядывала на часы, но замечаний не делала. Когда достигли верхней площадки, старуха отдернула руку и заворчала:
– Ну что ты еле тащишься! Я так на электричку опоздаю. Раз взялась помогать, делай это живей.
Обвиненная напрасно помощница на секунду застыла, потом взяла старуху под руку и продолжила прерванный путь.
– Вот нынче молодежь пошла никудышная. Все тонкие, как травинки. Опереться не на что. Того и гляди сломается, – ворчала старуха, спускаясь к турникетам.
Когда достигли цели, она протянула девушке билет.
– Вставь-ка его, – указала на тонкую прорезь в пропускном механизме. – Я пройду, и ты мне билет назад передашь.
– Давайте я покажу вам, как это делается, чтобы в следующий раз вы сами смогли по билету пройти. – Молодая спутница приготовилась к долгим объяснениям, но старуха отмахнулась от нее.
– Да знаю я, как эта бандура работает. – Она кивнула в сторону турникетов. – Я со своего роста щелей не вижу. Да и неудобно мне. – Старуха потрясла билетом. – Чтобы пройти, билет надо в правой руке держать, а она у меня занята – дополнительной опорой ноге служит. Если в левой руке – неудобно. Пока верчусь, нужный свет гаснет.
Девушка понимающе кивнула, подождала, пока Людмила Борисовна приготовится, и просунула билет в прорезь. Оказавшись на другой стороне, старуха протянула вперед руку. Молодая помощница вложила в нее билет, простилась и убежала.
Неожиданно старуха громко охнула и всплеснула руками.
– Господи, голова моя стоеросовая, сумка-то дома осталась!
Она ринулась обратно, но прозрачные пластиковые двери преградили путь. Вспомнив про билет, старуха долго пыталась попасть им в прорезь, но тот мялся, гнулся, а лезть в щель не хотел. Разгладив его и кое-как просунув в положенное отверстие, Людмила Борисовна неуклюже повернулась и от внезапной резкой боли в ноге протяжно и громко запричитала. Она двумя руками машинально схватилась за ногу; выпущенная ей трость с шумом грохнулась на кафельный пол. Билет так и остался торчать в прорези. Тем временем к платформе подошла электричка. Жаждущая воли толпа ринулась к турникетам. Умело огибая старуху и перешагивая трость, люди стремительно шли вперед. Заметив странную толкотню, из будки выбежала работница пропускной службы, со знанием дела растолкала людей, подняла трость и подошла к старухе.
– Что у вас? – спросила бесцеремонно.
– Да так, ногу свело, – непринужденно сказала Людмила Борисовна: во-первых, она не привыкла жаловаться, во-вторых, терпеть не могла, когда ее жалели.
