Если она сейчас спросит, почему я не могу помочь Аурен, боюсь, попросту сорвусь.
Однако она молчит. Мы просто смотрим на пламя, слушая его потрескивание, а снаружи завывает буря.
Когда Лу заговаривает, я настолько погружен в свои мысли, что почти вздрагиваю, позабыв, что она рядом.
– Помнишь, как я примкнула к твоей армии?
Я замираю и кошусь на нее краем глаза, заметив ее задумчивый вид. Лу никогда не обсуждает это, никогда не обсуждает себя в те времена. Мы всегда с уважением относились к ее пожеланиям, потому что у каждого есть мгновения прошлого, которые мы не хотели бы обсуждать. Когда кто-то из нас поднимал эту тему, Лу всегда ее пресекала, поэтому я потрясен тем, что она сейчас об этом заговорила.
Чувствуя, словно ступаю по льду, который может в любое мгновение треснуть, я осторожно киваю.
– Помню.
Положив запястья на колени, она качает головой.
– Я была как дикая кошка, которая не могла закончить ни один разговор, не затеяв драку.
Я улыбаюсь, вспомнив дерзкую злобную девчонку, которая изрыгала самые пошлые и грубые ругательства, что я слышал, а ведь ей было всего четырнадцать лет.
– Удивительно, как у тебя не выросли когти.
Лу хмыкает и щелкает по торчащему из губы деревянному пирсингу, рубин в котором блестит в свете камина.
– Я прямиком направилась к тебе, посмотрела в глаза и сказала, что твой капитан – костлявый нытик, который даже от плевка увернуться не может, а тебе нужны солдаты с трезвым расчетом.
От этого воспоминания у меня вырывается смешок.
– А он тем временем держал тебя за шкирку, пока ты не пнула его по коленям.
– Напрасно этот ублюдок обвинил меня в воровстве.
– Ты права. Поэтому я выдал тебе форму и велел тащиться в казарму.
Уголки ее губ приподнимаются.
– Ты сказал, если я хочу заменить одного из твоих капитанов, мне хотя бы нужно научиться владеть мечом.
– И посмотри, кем ты стала, – отвечаю я, – капитаном правого фланга.
Лу проводит рукой по своим коротко стриженным волосам и останавливает палец на вырезанном рисунке в форме лезвия.
– Давай по-честному: в тот день ты увидел на улице заморенную голодом, бездомную девчонку и пожалел ее. – В ее голосе звучат ностальгические нотки, приправленные какой-то горькой радостью.
– Напротив, – искренне отвечаю я. – Я увидел свирепого компаньона и человека, не боящегося вступить в бой. Человека, который мог бы стать прекрасным лидером, если бы ей только дали шанс обучиться.
Лу поворачивается ко мне, и впервые за много лет я словно снова смотрю на ту четырнадцатилетнюю девчонку. Она выросла в недостойной семье, угодила в ловушку их пороков. Лу была испорченной брошенной девочкой, вынужденной самой о себе заботиться. Ее воинственный настрой вовсе не был недостатком. Он был ее храбростью.
– Знаешь, в тот день я тебя ненавидела. Ты завербовал меня в свою армию и превратил в одного из твоих гребаных солдат. Я не хотела перед тобой отчитываться. Вообще ни перед кем не хотела.
– О, я в курсе. Ты не раз проклинала меня за это. Если не ошибаюсь, ты целых девять месяцев несла службу у отхожего места.
– Двенадцать, – почти гордо возражает она. – И втайне ненавидела тебя еще сильнее, потому что испытывала жуткую благодарность. – Когда я приподнимаю бровь в ответ на ее искренность, она качает головой и вздыхает. – Давай посмотрим правде в глаза. Если бы ты не забрал меня с той улицы, дав меч, я бы умерла, Рип.
Я качаю головой.
