– Светка! Светка! Очнись! Да, что с тобой такое?!
Каждая тряска отдавала сильными больными ударами в голову, она застонала и приоткрыла глаза.
– Прекрати меня трясти, у меня сейчас голова отвалится.
– Я, вызвал скорую.
– Зачем?
– Я подумал, ты таблеток наглоталась.
– Много чести, за каждого выродка жизни себя лишать.
Она замолчала, берегла силы, которых совсем не осталось. Окатившая слабость тела, переплелась с апатией. Приехала скорая, врач осмотрел, сделал укол от температуры.
– У вас помимо простуды сильное нервное истощение.
– Это вы, по какому признаку определили? – дерзила она.
– Не имеет значения, я выпишу вам рецепт, постарайтесь принимать все точно, как я в нем укажу.
– Хорошо, постараюсь.
Скорая уехала и муж тоже. В доме было тихо, такая давящая пугающая тишина. Может оттого, что Светка первый раз потеряла сознание и теперь боится, что ее некому будет разбудить. А может, это была тишина – предвестник – расставания и одиночества.
Вскоре приехал муж и привез целый пакет таблеток. Выложив все на прикроватную тумбочку, с волнением посматривал на нее.
Бросив взгляд на гору таблеток, хмыкнула, – теперь ты уж точно решил меня таблетками отравить.
– Я их тебе не выписывал. Давай ты не будешь начинать!
Светка поняла, что она не должна начинать и ответила, – и правда, давай. Вылечусь, вот тогда все и решим. Принеси мне воды, не на сухую же мне их глотать.
Геннадий ушел, и вскоре вернулся со стаканом воды.
– Поставь на тумбочку, и очень прошу тебя – уйди.
Смотреть на его пустой ни чего не выражающий взгляд, не могла.
Когда он ушел, прочитала по рецепту, что ей необходимо принимать в первую очередь, по порядку приняла таблетки и вновь легла. Вскоре таблетки стали действовать ушла головная боль, и Светлана уснула. Ночью несколько раз просыпалась, сначала оттого, что была вся мокрая, потом оттого, что всю ночь то укрывала себя одеялом холода, то сбрасывала его от сильной жары. К утру температура спала, была только сильная слабость и горечь. Горечь во рту от таблеток и горечь в сердце за прожитые потраченные впустую годы.
«Ты только не терзай себя, маленькая моя – родненькая», – Успокаивала сама себя Светка.
«Ты сильная, ты обязательно все вытерпишь. Ты жила и просто не верила в то, что этот кошмар может повториться. Тебе очень хотелось верить, что тебя не могут предать еще раз, через тебя не могут переступить. Хотя почему переступить – нет, не переступить, а взять наступить и раздавить».
Было больно думать об измене, и было очень себя жалко, такую маленькую, больную и ни кому ненужную. Комок обид подступал к горлу, давил, разрастаясь болью и отчаяньем по всему телу.
«Хватит себя терзать, приказала она себе. Хватит! Говна тебе Геночка кусок, а не слез моих! Сволочь!
Фу, наконец, стала приходить в себя, а то от этих думок голова кругом».
Лежа в кровати, слушала, как Генка собирается на работу, затем зашел ее проведать.
– Как видишь – живая еще! Умирать раньше времени не собираюсь.
Сразу съязвила она, не показывая, насколько ей больно. Душу разрывали сотни осколков боли. Только он не увит моих слез и раздирающей тоски от предательства. Безразличие и надменность станут маской в дальнейшей ее жизни.
– Я поехал на работу.
– Счастливого пути.
Светка отвернулась к стенке, давая понять, что разговор окончен.
Геннадий еще постоял некоторое время и ушел.
После того как услышала, как ключ поворачивается в замочной скважине, не выдержала, разревелась. Все кончено. Между ними уже ничего не может быть. А ведь говорил, что любит. Дура! Тешила себя глупыми словами.
