Светлая печаль - страница 5

– Марс, мне не нравится засыпать одному. Расскажи мне историю, чтобы я уснул. – Жалобно попросил мальчик.

Его глаза блестели от мерцания свечей, кожа из-за тёплого освещения казалась смуглой, он был сейчас обычным домашним малышом. Марс ничего против не имел, он часто дома читал сказки сестре, ему это даже нравилось. Нравилось в один момент встречать любопытные глазёнки, а в другой уже видеть, как это бойкое днём создание умиротворённо сопит носиком, обнимая мягкого игрушечного медвежонка.

Слуга подошёл к книжному шкафу и, пробежав взглядом по названиям на корешках, ужаснулся. Умные иногда даже непонятные слова вспыхивали маленькими кошмарами. Марс вернулся к кровати и, присев на её край, сказал:

– Ну, слушайте…

Андрей слушал и с восторгом смотрел вокруг. Под потолком проносились небольшие самолётики с храбрыми лётчиками в кабинах, на белых волнах одеяла то тут, то там выныривали добрые и умные дельфины и аплодировали ему плавничками. По подушке, торопливо перешагивая через его чуть влажные прядки, шёл и нёс над головой что-то сверкающее Данко, а за ним спешили люди с воодушевлёнными лицами. В окно стучалось доброе мудрое древо, приглашая его узнать весь этот чудесный мир, что скрывается за шиповником и стеной. Даже Марс рядом превратился в доброго волшебника. Длинные косые пряди раздвинулись, открывая острое лицо, на котором тень нарисовала добрые круглые очки. Фрак врос в пол, образовав балахон, как у турецкого султана.

Марс, потешив его историями о том, что и сам бы хотел увидеть, стал рассказывать о звёздах, лесе и пруде, где эти звёзды купаются. Голос становился всё тише, умиротворённее, всё больше убаюкивал.

В один момент он посмотрел на своего господина и увидел, что он уснул. Марс взял канделябр с сильно прогоревшими свечами и тихо выскользнул из комнаты.

У двери в свою комнату Марс обнаружил заботливо оставленный кем-то поднос с остывшей едой и морсом. Только теперь мужчина понял, что он в последний раз ел только утром. Переживая за своего господина, он забыл о собственном голоде и пропустил все приёмы пищи для слуг.

Быстро поев и приготовившись ко сну, Марс лёг в кровать и тут же провалился в сон.

Так длилось несколько недель. Марс ухаживал за своим господином, пытался разнообразить его досуг в часы отдыха, а перед сном рассказывал ему истории о чудесном, манящем мире.

Лира Михайловна всё же прислушалась к словам Марса, и к ним в дом стали ездить господа Эгольд, Тихон, а также юная леди Руслана. Господа были братьями восьми и одиннадцати лет, они тоже учились музыке у одного знакомого Лиры Михайловны. Младший Эгольд, как и Андрей, учился пению, этому делу он посвятил уже пять лет. Нельзя было сказать, что мальчик был бездарен, но, наблюдая за Андреем во время принятия гостей, Марс слышал отчётливо чётко, как наставница его господина назвала младшего брата посредственностью.

Эгольд был весьма утомительным гостем. Громким капризным голосом он кричал на всю залу о намерении быть ведущим в игре или громко пищал, если не успевал первым сесть за рояль, чтобы похвастаться новым выученным этюдом. Он был вздорным и гордым по натуре. Поначалу, задирая подбородок к потолку, он говорил Андрею:

– Хах, малыш Андрей, мне вчера пообещали, что на рождество, если я к тому времени выучу романс, я буду выступать в доме Монтгомери. Да, да, тех самых.

Андрей удивлённо смотрел на него, он не понимал, что за важность скрывается за этим фактом. Потом наставники, видимо, разъяснили Эгольду о будущем, которое ждало Андрея, но которое было неосуществимо для самого посредственного мальчика. После этой неприятной правды взгляд гостя стал злым, голос – ещё визгливее. Несколько раз он задирал и тянул за волосы юного господина, после чего тот подходил к своему слуге расстроенный. Марс стал следить пристальнее и однажды успел сжать запястье Эгольда, когда тот уже хотел дёрнуть за прядь Андрея. Мальчик испуганно запищал, но мужчина уже отпустил его.