Светлейший князь А. Д. Меншиков в кругу сподвижников Петра I - страница 30

. Подобным образом не раз поступал и А. Д. Меншиков[203]. 10 июля 1718 г. князь благодарил Якова Хрисанфовича: «Присланные от вас одиннатцать труб, в том числе одна медная, у присланнаго от вас салдата приняты и оной отпущен к вашей милости»[204]. Александр Данилович также мог указать коменданту передать необходимые предметы другим учреждениям или государственным деятелям. 16 июля того же года он указывал переправить три шлюпки из Санкт-Петербурга на о. Котлин к бригадиру В. И. Порошину и требовать с него расписку о получении[205].

Помещения Санкт-Петербургской крепости ввиду их безопасности и защищенности использовались под хранение денежных средств, материалов и товаров, а также для временного пристанища некоторых государственных институтов[206]. 8 июня 1719 г. А. Д. Меншиков с о. Котлин писал Я. X. Бахмеотову о принятии денежной казны из Губернской канцелярии и Ратуши, собранной ландрихтером Ф. С. Мануковым. Он указывал коменданту беречь у себя деньги «в добром сохранении»[207]. В свободных казармах Санкт-Петербургской крепости, кроме того, хранились товары, принадлежавшие купцам. Последние получали помещения на правах аренды по аналогии с наймом погребов и помещений у петербургских жителей[208]. Четких инструкций, определявших правила сдачи в аренду помещений, надо полагать, не существовало. 23 мая 1723 г. Я. X. Бахмеотов подал князю доношение, в котором уточнял цену за каждую казарму, просил со своей стороны повлиять на М. М. Голицына, который должен был прислать в гарнизонную канцелярию указ, касающийся условий аренды, а также уточнял, будет ли сохраняться подобная практика использования крепостных помещений[209]. На протяжении лета-осени 1723 г. Я. X. Бахмеотов не мог добиться окончательного решения ни от А. Д. Меншикова, ни от М. М. Голицына. Ему оставалось лишь опрашивать купцов, взявших казармы в аренду, насколько комфортны для них предложенные условия[210].

В итоге стараниями коменданта, пославшего не одно письмо к своим начальникам, суммы сборов были установлены. Впоследствии Я. X. Бахмеотов включил данную статью в доходные ведомости[211].

Наравне с хозяйственными вопросами Я. X. Бахмеотов извещал А. Д. Меншикова о любых изменениях в численности и составе подчиненного ему гарнизона: приеме рекрутов, увольнении больных и престарелых, поиске беглых и т. д.[212] Александр Данилович, в свою очередь, посылал к коменданту людей, которых по разным причинам следовало включить в состав петербургских полков или, наоборот, перевести на службу в другие подразделения[213]. 10 ноября 1718 г. А. Д. Меншиков указывал Я. X. Бахмеотову определить в Белозерский или какой-либо другой гарнизонный полк в ундер-офицерских чинах нескольких офицеров, которые были уволены из армейских частей за пьянство[214]. Он выдавал коменданту ордеры на отставку военнослужащих по причине возраста, болезни или увечий, ходатайствовал об отпуске их домой для «нужных дел»[215]. Я. X. Бахмеотов также запрашивал у А. Д. Меншикова разрешение осуществить кадровые изменения. В конце января 1724 г. комендант передавал князю челобитье Зезевитова полку капитана

A. Исакова, который написал, что «…служит он Его царскому величеству в Санкт-Питербурском гварнизоне в помянутом полку капитаном, а в доме своем в отпуску не бывал с [1] 710 году, а деревни его в Галицком и в Новгородском уезде. А ныне де уведомился он чрез письма, что деревня ево в Галицком уезде без остатку раззарена, побежали дворовые ево люди, и ныне пойманы и содержатца в Москве и на Вологде, а за делом ходить некому»