Светлые века - страница 18
И я не сомневался, что истина эта окажется чудесной.
IV
– Вставай, Роберт!
Я пошевелился и почувствовал, что окоченел и замерз, пока лежал в неудобной позе. Не вылезая из-под кучи наваленных на меня старых пальто, на локтях подполз к треугольному чердачному окну.
– Быстрее! – На кухне грохотала вешалка для одежды. – Уже позднее утро!
Близился конец лета. Впервые в том году бугристое стекло моего окошка покрылось витиеватыми белесыми узорами инея, которые от дыхания пульсировали и преображались. Я выпростал руки, чтобы их потрогать, нарисовать на стекле круги. Внизу, за березовыми рощицами на склоне, искаженный двойник города утопал в клубах дыма и пара.
– Нам пора! – Мама была уже у подножия лестницы. – Останешься без завтрака!
Устроив нарочито громкую возню, я натянул штаны, рубашку и джемпер. Мне пришло в голову, что, хоть час явно поздний, мама может все же ожидать, что я отправлюсь в школу. Впрочем, сегодня ничего нельзя было сказать наверняка. Я это понял по звуку ее голоса.
Я осторожно изучал ее через кухонный стол, пока ел свой завтрак. Дом был в нашем полном распоряжении, поскольку Бет, обучавшаяся на младшего преподавателя в Харманторпе, уже раздавала грифельные доски, а отец отправился на работу в «Модингли и Клотсон». Под фартуком на маме была темно-синяя юбка и свежая белая блузка. Волосы были заколоты по-другому, а может, просто аккуратнее, чем всегда. Она перекладывала и расставляла вещи, сильнее обычного напоминая человека, занятого мыслями о чем-то совершенно другом. Пока мама суетилась, я заметил, что за последнее время она так похудела, что края фартука сходятся на спине.
– Куда мы собрались?
– Далеко.
– С чего вдруг?
– Увидишь.
Я соскользнул со стула и отправился в уборную. Небо над двором было ровным и серым, в недвижном воздухе ощущался привкус угля. Сидя на промерзшем сиденье, я листал нарезанные газеты на гвозде. Больше всего мне нравились фрагменты заголовков. «Испытание». «Слава». «Трагедия». Я притворялся, что это все подсказки относительно того, что меня ждет в будущем.
Когда я наконец вернулся в дом, мама ждала в коридоре, уже одетая в пальто и ботинки; на одной ее руке болтался зонтик, на другой висела плетеная корзинка с верхом, обтянутым клетчатой тканью. Она вздохнула, пока я возился со шнурками, затем схватила меня за руку и быстро вытащила на улицу, захлопнув входную дверь ударом каблука.
Поскольку дети были в школе, а мужчины и женщины на работе, Брикъярд-роу почти опустела. Клочья редеющего тумана блуждали вокруг оград и живых изгородей, погружая городок в тусклую мглу, сквозь которую изредка поблескивали, как тарелки в раковине, недавно побеленные стены и куски новой кровли. Возовик, серый и плешивый, жевал корм из торбы на морде. Пожилая женщина, закутанная в шаль, сидела на крыльце и вязала. Мимо быстрой походкой прошел местный трубочист-коротышка, и тень цвета сажи спешила за ним, будто дух-хранитель. Дальше по улице какие-то гильдейцы невысокого ранга возводили новые дома из дешевых кирпичей, которые обычно использовались в Кони-Маунде. Строители совершали пассы и шептали секретные слова, скрепляя водянистый раствор.
Даже в своих лучших районах Брейсбридж оставался решительно неприглядным местом. Зимы в городке были холодными, лето – коротким, частенько случались ураганы, наводнения и засухи, так что вырос он исключительно благодаря гильдиям. Грандмастера придумали, как превратить в деньги течение реки Уити, а потом – уголь, пар, железную руду и драгоценный эфир, залежи которого простирались под влажной и костлявой землей Рейнхарроу. Они дали обездоленным крестьянам новую работу, наняв их на мельницы и фабрики, а потом изменили старую семидневную неделю с ее языческими названиями на современную двенадцатидневную сменницу, в которой было десять с половиной дней труда и короткий отдых. Еще возвели новые городские часы, несколько гостиниц, которые назвали в честь самих себя, и получали за это немалую прибыль, а также большую, уродливую церковь Святого Уилфреда, откуда верующие в бессменник выходили, сияя от порожденных церковным вином видений, а все прочие наведывались изредка, со смутным ощущением чего-то нехорошего.