– Пора, – прошептала Алика, головой касаясь его рубашки.
Когда она подняла лицо, то посмотрела на него так, словно верила, что завтра они опять встретятся.
– Ещё немного, – сказал он и поглубже вдохнул такой родной запах её волос.
– Уже не надышимся. Идём.
Она мягко отстранилась и взяла его за руку. Пальцы их переплелись и сжались.
Алика проводила Матвея до пограничного контроля. Слёзы всё текли по её щекам, но теперь она делала вид, что не замечает этого.
Матвей осторожно стёр с её лица мокрые следы. Ему хотелось запомнить каждую мелочь, каждую крапинку на радужке зелёных глаз, каждую веснушку на её носике, с чуть вздернутым кончиком.
Когда он коснулся её щеки, Алика накрыла его руку своей и потерлась о тёплую ладонь, крепко, как от боли, зажмурив глаза. Матвей не выдержал – схватил Алику, поцеловал с рвущим сердце отчаянием, дико, как никогда не позволял себе целовать её на людях.
– Я люблю тебя! – зашептал он, едва их губы разомкнулись. – Люблю, слышишь! И уже ненавижу этот год! Но он пройдёт, мы снова будем вместе.
Вместо ответа Алика сама прильнула к его губам. Но только нежно, тонко, затаив дыхание.
Матвей сделал шаг назад, глядя на неё и не решаясь отпустить её руку. Она была так прекрасна. Он хотел запомнить Алику именно такой – нежной, плачущей, совсем не похожей на ту, какой она обычно виделась всем вокруг.
Чуть отойдя, Матвей опомнился, поднёс к губам её руки, поцеловал кончики ледяных пальцев и снова по привычке потёр их.
Ещё шаг, и их руки висят в воздухе. Ещё – и они больше не касаются друг друга.
Матвей сжал пальцы в кулак, пытаясь сохранить ощущение её прикосновения.
Ещё шаг и ещё. Их связывает только линия взгляда.
«Люблю тебя!» – неслышно шепчут его губы.
И я тебя люблю!
Матвей заставил себя отвернуться, но не прошёл и двух шагов – оглянулся.
Алика обхватила себя руками, её волосы растрепались от его порывистых касаний. Она не накрасилась утром, зная, что тушь растечётся от слёз, и выглядела совсем по-домашнему, будто только что встала с постели и ещё растеряна после стремительного фантастического сна.
Матвей отвлёкся на секунду, пока у него проверяли документы, а когда вновь посмотрел туда, где стояла Алика, её там уже не было.
Когда Матвей вернулся, родители спали. Он прошёл на кухню, взял из отцовских запасов бутылку виски и заперся с ней у себя в комнате.
Что это? Проверка на прочность? Судьба испытывает, после какого известия Матвей наконец свихнётся?
Лена в могиле. Алика замужем. Пашка в тюрьме.
Матвей запустил руку в волосы и крепко сжал пальцы.
Распечатал бутылку и спустя несколько глотков честно признался себе, что больше всего думает не о Лене или Паше, а об Алике. Ни смерть, ни загубленная в самом расцвете жизнь не пугают его так, как её семейное счастье.
В том, что Алика счастлива, Матвей не сомневался. Она бы не вышла замуж за первого встречного.
Да и за Матвея вряд ли бы пошла. Она заслуживала достойного, надёжного, лучшего. И судя по всему, такого и встретила.
Матвей пил и дразнил себя тем, что Алика теперь принадлежит другому мужчине. Этого другого она обнимает во сне, улыбается, когда он хвалит её платье, смеётся над его шутками. Этот другой слышит её стоны, ласкает её возбуждённое тело. Она выгибается под ним в их общей постели, кусает губы, сжимает пальцами простынь. А потом притягивает его ближе, раскрывается перед ним, впивается ногтями в его кожу, когда не может справиться с настигнувшим удовольствием.
