Он вышел на улицу через пожарный выход. В отличие от российских выходов такого же рода, тот всегда содержался в идеальном порядке. Под навесом, между загородкой с мусорными мешками и блестящим пожарным гидрантом, стоял крохотный «ситроен», напичканный электроникой. Майбах сел за руль, с ужасом коснувшись пупырчатой оплетки руля, и пробормотал: «Черт! Неужели Варвара не могла достать что-то попроще? Чтобы… как „Запорожец“». Но, пересилив себя, издатель включил мотор. Автомобили он любил, но испытывал ужас при мысли о самостоятельном управлении ими.
Через полчаса мучений, торопливого проскакивания светофоров на пустынных перекрестках Майбах оказался у изрядно загаженного дома на улице Леонар. Света тут, в этом квартале, вместившем в себя всю «отрыжку Большого Парижа», было мало. На тротуаре жгли костры. Несколько компаний проводили взглядом крохотный автомобиль и тут же потеряли к нему всякий интерес. Издатель получил возможность почти невидимым пробраться по внешней железной лестнице, купаясь в густых запахах лука и картошки, турецкой аджики и корейской капусты, гниющих бананов и индийского карри… Он поднялся на третий этаж и открыл дверь крохотной комнатки.
Минута – на то, чтобы наполнить водой из пластиковых бутылей медный таз, ожидавший его в углу. Вода – с частицами серебра. Подвинул стул. Снял штиблеты и носки, закатал брючины, сорвал мешающий галстук. Подошел к стулу, постоял, вздохнув, в полумраке. И внезапно услышал жесткий, ударивший в затылок, как дуло пистолета, голос.
– Не двигайтесь, Дмитрий Дмитриевич, не надо. И не касайтесь таза! Этот канал давно перехвачен. Самое лучшее, что вы можете сейчас сделать, – это покинуть комнату. Идите назад. И я вас умоляю, не отрывайте ноги от пола! Идите, дружок, как полотер… вот так…
Голос полковника Заратустрова, который Майбах давно уже не слышал, заставил его вздрогнуть. Онемев, издатель стал пятиться назад. Ступни его скользили по полу, покрытому грязью полугодовой давности. И только когда под пятками оказалось холодное железо стальной уличной галереи, по которой жители этого «социального» дома добирались в свои захламленные квартиры, Майбах услышал:
– А теперь, можете или нет, но бегите за мной, вниз!
Они бегом рванули по скрипящей лестнице, цепляясь за шершавые прутья. Когда были уже у самой земли, над ними вспыхнуло тихое сияние. Голубоватое свечение залило их, спустившись сверху, и высинило ноги Майбаха в нелепо подвернутых штанинах да узкую спину полковника.
Издатель поднял голову. Это было жуткое зрелище! Голубой огонь беззвучно рвался из дверного проема комнатки, которую они только что оставили…
– Зажигательная бомба, хрен ли смотреть! – рявкнул над его ухом Заратустров. – Давай, двигай ногами!
Полковник буквально сдернул его с лестницы. Они прошли мимо оставленного «ситроена», около которого уже расхаживали, подозрительно косясь, двое негров, к приземистой машине, явно немецкой. Заратустров впихнул издателя внутрь, как мешок, а сам моментально оказался за рулем. И когда автомобиль резко стартовал, сшибив пару мусорных баков, а негры заорали ругательства, только тогда на третьем этаже рвануло. Теперь уже не голубое, а оранжевое пламя ожесточенно выметнулось из оконного проема, обрушило с грохотом один пролет лестницы и сорвало железные переплетения площадок. В разгорающемся пожаре заметались, закричали люди, тотчас же рядом завопили полицейские сирены. Двор вмиг заполнился народом, осветились все окна дома напротив…
