Свидание с Америкой, или По следам Черной Жемчужины - страница 2

Для журналиста важно в конце каждого цикла от нагайки увернуться. Увернулся один раз – все, считай, попал в обойму. Тут момент прочувствовать надо, чтобы на волне предыдущей демократии под очередную экзекуцию не попасть. Я вот не прочувствовал. До такой степени увлекся этими играми, что на меня уже в редакции косо смотреть начали. А ведь лучшим считался когда-то. И хоть бы подсказал кто, что весна закончилась, вождь народился – до чего же творческие люди – эгоистичные твари. В общем… Нет, не уволили как неблагонадежного. Сам ушел. Не смог перестроиться вставать по свистку. Но нет худа без добра – в Америку успели пригласить. Не стыдно, спросите? Не, не очень. Я же искренне надеялся на лучшее. Не поверите, но за Путина голосовал в 2000 году. Не верите? Ну, и… Все равно я цикл не проскочил – в расчете.

***

А было нас 15 человек. Вот среди этих иногда стыд накатывал, если честно. Слушайте, я такого патриотизма давно уже не встречал. Ну, разве что на митингах «Единой России». Откуда выкопали эти реликты – ума не приложу. Тетка одна из Томска, помню, налетела на меня, как наседка, – разъяренная до ужаса.

– Ты зачем им сказал, что у нас со свободой слова не очень хорошо?!

– А у вас в Томске все в порядке? – спрашиваю.

– Нет, но это стыдно – в чужой стране поносить свою!

– Стыдно, когда хорошего сказать нечего, – деликатно так замечаю. – А страну свою я люблю (про березки, надеюсь, помните).

– А американцам зачем об этом говорить?!

– Они спросили, я ответил. А с кем еще говорить? Хочешь, с тобой поговорим – приходи ко мне сегодня в номер после полуночи.

– Дурак!

Железный аргумент. Какой же я дурак? Я сам себе на уме. Нам тут целую неделю про защиту интеллектуальных прав лекции читали. Не пустим, мол, Россию в ВТО, пока она с контрафактной продукцией у себя не разберется. И каждый божий день по пять раз с перерывами на кофе и обед – контрафактная продукция, огромные убытки, интеллектуальная собственность, 34 завода, находим – закрываем – опять открываются; себестоимость одного контрафактного диска – $2, а продают за 10… Тут я уши навострил. Работы-то у меня сейчас как бы нет, а здесь, чую, чем-то прибыльным пахнет. И точно! Оказывается, оборудование для нелегального заводика стоит всего миллион баксов, а производительность такая, что через три месяца все окупается с лихвой. И все это нам популярно объяснили чуть ли не на пальцах. Возмутитесь, мол, как низко авторов интеллектуальной собственности вот так на бабки кидать!

Я, как положено, возмутился и тут же посчитал: миллион в кредит, заводик на границе с Китаем где-нибудь в глубинке Приморья, рабочую силу из китайцев набрать – через год я буду местным олигархом! В общем, 35-й заводик я вам гарантирую, хрен вы меня найдете. И не надо мне тыкать в морду фальшивым «Авиатором» – уж кого-кого, а Ди Каприо я жалеть не буду. Меня бы кто пожалел…

С теткой из Томска я под конец вроде бы как примирился. Точнее, смирился. Ну, а что? Ей 36, двое детей, муж бросил, сидит в каком-то «Файнэшнл Томск» с зарплатой в пять тысяч рублей, с кесаревым сечением на обвисшем животе в растяжках и ждет принца на белом коне. У нее кроме патриотизма ничего реально достижимого не осталось. Да и я Родину все-таки люблю. Мне не нравится, когда Родина любит меня против моей воли, и только поэтому я иногда бываю резок с маргиналами.

Мои маргинальные реликты в конце концов оставили меня в покое. У меня был железный аргумент в споре за независимость суждений за бугром. Года полтора назад мне расхерачили окна в квартире. Обыкновенными булыжниками. Потом, правда, пытались забросить уже необыкновенную пластиковую бутылку с керосином, но, слава богу, промахнулись, и эта гадость сгорела прямо под моим окном. Весело полыхало, кстати, – сосед этажом ниже пожарных вызывал. Кто, зачем – до сих пор не знаю. Обычно в таких случаях хотя бы по телефону предупреждают – мол, если не заткнешься, пеняй на себя. А тут кого бояться – не понятно.