Свидание с Америкой, или По следам Черной Жемчужины - страница 22

Главным редактором у нас баба работала. В рынке она, конечно, не шарит, но опасность чует за версту и всегда успевает упредить возможный удар удобной позой для бьющего. Не случайно она свою газетенку почти пятнадцать лет тянет, прислоняясь то к одному, то к другому сильному плечу. Если бы она сказала: «Егор, сам видишь, какая ситуация, выхода нет – нужно приспосабливаться», – я бы ее понял. Но она обставила это все с максимальной выгодой для «кислых друзей». «Слышишь, ты, – сказала она. – Из-за тебя у нас большие проблемы. Ты не объективен – почему ты не замечаешь, как «друзья» подают милостыню ветеранам и уже не сморкаются на улицах? Ты нас всех подвел, к тому же ты исписался. Подумай об этом.»

Я пошел думать, а она запретила принимать от меня материалы. Люди на форумах интересовались, куда я пропал, а ее начальники отделов под левыми никами строчили информацию из «достоверных источников» о том, что у меня творческий кризис. Кризис у меня был, но далеко не творческий. Писалось мне как никогда легко… в корзину на мониторе компьютера. Мне предлагали работу. Одни звали в Москву в консалтинговую компанию – у них в пресс-службе подмосковного пивзавода вакансия нарисовалась. Другие уговаривали возглавить местный медиахолдинг. Под «друзей», разумеется, – прими, мол, как должное и смирись. Я смирился, но руки опустились. И знаете, что я сделал? Я решил написать книгу. Ни слова о политике – расслабляйтесь, люди.

И написал. Вот прямо так сел и написал. Отрешился от всего – запасы у меня кое-какие были – от избирательных кампаний остались (кстати, я ведь и на будущего губернатора в свое время подрабатывал – ни копейки на него не ставил, а вот, поди ж, ты). Написал и разослал в издательства. Сижу, жду, деньги тают. С подругой проблемы начались (к ней мы еще вернемся), а ответов нет. Наконец, одни сподобились: спасибо, нет, удачи… Я полдня не открывал это письмо. Я полдня молился кому-то там наверху: помоги, ради всего святого, ведь это твоя искра – не дай ей угаснуть, дай мне поверить в себя, помоги, блин. Пес с ними, патриархами этими продажными, я в тебя сейчас верю – помоги, блин!.. А он мне: спасибо, нет, удачи.

Ощущения? Ну, как вам описать… Как будто кровь внутри от макушки через грудь и далее по животу и ногам медленно стекает в домашние тапочки. Когда все стекло, я почувствовал себя барабаном и, повернувшись к подруге, сказал: собирай вещи и уходи, со мной все. Она начала кудахтать, что слава – это не главное, главное – это… Я как заору: какая, на хрен, слава?! Я хочу уверенности в завтрашнем дне! Какая, к чертям собачьим, слава?! Мне скоро сорок, а у меня до сих пор детей нет! Я уже пережил всех любимых киногероев! Куда мне эту славу засунуть? В свою седую жопу?! Мне конец, понимаешь ты это или нет? Я никто! Я не хочу ничего начинать сначала! У меня сил нет! Уходи!.. Почти по Чехову, короче.

Она и ушла. А отношения у нас были, в принципе, неплохие до того, как. Но не чуткие. Поэтому я ее и выгнал. Она не понимала меня, когда я приходил домой после разговора с бабкой-редактором, и ворчала за то, что я не выключил свет в туалете. Меня мутило от кофе, и я просил что-нибудь поесть, а она говорила, что готовила вчера и не собирается каждый день стоять у плиты. В постели тоже, естественно, начались проблемы. Нет, девка, врать не буду, с фантазией, но после вечерней ругани как-то не до изысков. Я ловил момент, когда она уходила из дома, и онанировал на каком-нибудь порносайте. Мне так было приятней – представляете, до чего дошло? Потом мы почти перестали разговаривать. Не знаю, почему она не ушла сама.