— Согласна, — кивнула Лида.
— А больше всего он любил дразнить власти. Прежних начальников называл «помпадурами», а нынешних — «чумазыми».
— Да, Салтыкова-Щедрина он любил, — подтвердила Лида. — Даже ввел в газете рубрику, на месте передовицы, — «Как вчера написано…», где рядом со злободневными новостями печатал вместо комментариев фрагменты из книг Щедрина. Здорово получалось!
— Так что, думаю, с левыми деньгами Чащин мараться бы не стал, — заключил Володя. — Для этого он был слишком брезглив и, возможно даже, слишком заносчив. Все ведь знали, что у него есть любимое выражение… — Володя посмотрел на Лиду.
— «Ни за какие деньги не купишь», — без промедлений произнесла она.
— Ну хорошо, — сказал Гордеев, уже понявший, что Чащин был в Булавинске настоящей знаменитостью, «культовой», как теперь любят говорить, фигурой. — Однако у меня остаются вопросы. Почему он в таком случае проиграл выборы? Это первый. И второй: как в городе поверили, что он занимался махинациями на полиграфкомбинате?
— Отвечу вначале на второй. — Володя отхлебнул пива, в котором давно осела пена. — Комбинатские кабинеты опечатали — как бы в связи со смутными обстоятельствами убийства. На следующий день объявили работникам, что производство приостанавливается — опять-таки в связи с тем, что… Народ обрадовался было… Пока не узнал, что денег за дни простоя не получит. Правда, опыт и примеры есть. Начались митинги. Под лозунгами. Но поднимали там не только картонки «Зарплату — своевременно!», но и полотнища «Долой газету, укравшую хлеб у наших детей!». Понимаете?
— Чего уж не понять?! И чем кончилось?
— Чем и должно было кончиться. К очередному митингу приехал новоизбранный мэр, Вялин с камарильей, пообещал людям скорейшее расследование дела, дал распоряжение пустить комбинат, а деньги за простой выплатить.
— И выплатили?
Володя не успел ответить.
К столику подошел обслуживавший их официант, знакомый Володи. Он принес мороженое для Лиды, но, поставив вазочку на стол, не ушел, а спросил:
— Вован, ты сегодня не дежуришь?
— Как видишь. А что?
— Повезло тебе. Или, может, не повезло — практики лишился. Сейчас у «Океана» двух ментов подстрелили.
— Что? — не сдержался Гордеев.
— Ну не совсем ментов — парней из угро, — уточнил официант, посмотрев на незнакомца.
— Когда? Где? — переспросил Володя.
— Ну где у нас «Океан»?
— Их два, между прочим.
— Верно, про микрорайон я забыл! Может, там?
Гордеев, с нарастающим интересом слушавший этот разговор, решил все же в него не вступать, хотя очень хотелось. Он только попросил дать счет и, после того как официант направился к кассе, обратился к Володе:
— А он откуда это узнал?
— Маленький город, — пожал плечами Иноземцев, а когда официант подошел со счетом, Лида, которая так и не притронулась к мороженому, тихо произнесла:
— Они живы?
— Говорили, что одного наповал точно, — как отрапортовал официант, а потом прибавил, возможно, не ради формальности: — Жалко. Люди все-таки.
Володя будто понял, чего хочет Гордеев.
— Доедай мороженое — и пойдем, — сказал он Лиде, осознавая при этом, что ничего есть она сейчас не станет.
— Потом, — равнодушно и почти бессмысленно сказала Лида, вставая.
Безразлично поблагодарив официанта, они ушли с площадки, на которой помещалось кафе.
Официант, решивший, что он испортил аппетит клиентам, почесал в затылке, убрал со стола начавшее таять мороженое и подумал, что при случае извинится перед Володей. Но через минуту, отнеся посуду на мойку, забыл и об этих гостях, и обо всем, что только что произошло.
