– Я готова. Поехали.
– А это далеко?
– Нет. Километров восемь. У меня здесь машина.
И она зашагала к выходу.
2.
Машина действительно была. Она даже чем-то напоминала Лидию Васильевну. Может, своим дорогим изяществом? Серебристая «Ауди» А-4 с достоинством царапнула всеми четырьмя знаменитыми сплетёнными кольцами своего «шильдика» по моей автолюбительской гордости. Это, конечно, не то, что моя, пусть даже и с наворотами, «девяносто девятая», тихо скучавшая сейчас в своём гараже в Магнитогорске. Что ж, пока Коля в Москве, прокачусь-ка в его экипаже! Я с благоговением погрузил себя в сиденье справа от водителя. Лидия Васильевна села за руль и первым делом пристегнула ремень безопасности. Я молча повторил за ней эту операцию уже со своим ремнём. Она посмотрела на меня, как бы извиняясь.
– Я всегда так делаю. Я эту машину немного побаиваюсь. На ней совершенно не чувствуется скорость. Вот и… От греха, так сказать…
Я только пожал плечами. Ласково зарокотал могучий двигатель.
До джубгского отделения полиции оказалось действительно восемь километров. Я убедился в этом, проследив за спидометром. Мне показалось, что этот путь занял у нас не больше пяти минут. Но особенно важным в такую погоду достоинством этого экипажа был, разумеется, климат-контроль. В машине через пару минут уже было прохладно. Даже немного зябко.
– Лидия Васильевна, Вы не боитесь простуды?
– Вы о кондиционере? Нет. Я на самом деле предпочитаю холод, а не жару. Хотя я и коренная южанка. Странно, правда?
Припарковав машину у отделения полиции, мы направились к дежурному.
Пришлось потратить некоторое время на оформление заявления, на беседу с дежурным. Вопросы, заданные ей в полиции, почти дословно повторяли те, которые недавно задавал я. Правда, никто не спрашивал её, кто такой Пластунов Николай Петрович. Видимо, и так прекрасно знали.
Я отметил и тон беседы в полиции: непривычно уважительный.
Когда мы вышли из отделения, её глаза были красными от подступивших слёз. Так на неё подействовал разговор об особых приметах Риты и о том, в чём она была одета.
Я, как мог, успокаивал её. Но она разволновалась, и вести машину самой ей было бы рискованно. Я вполне искренне предложил ей свои услуги. Она с благодарностью попросила отвезти её домой. Дорогу я не знал, поэтому она выступила в роли проводника.
Через несколько минут мы почти упёрлись капотом машины в глухие металлические ворота. Это был въезд в их семейное гнёздышко.
Внушительный двухметровый забор из декоративного жёлтого кирпича полностью скрывал от посторонних глаз внутренний мир усадьбы.
Она нажала кнопку на миниатюрном пульте. Створки ворот с электрическим гудением величественно поползли в стороны. Моему взору медленно открылся ухоженный ландшафт просторного двора и одноэтажный, но занимающий весьма обширную площадку, дом, построенный по европейским курортным стандартам. Желтовато-коричневые стены, ослепительно белый металлопластик переплётов итальянских окон с затемнёнными стеклопакетами, вызывающе оранжевая черепица высокой крутой крыши, густо-зелёные заросли глицинии, взбегающие вверх по стенам – всё говорило о дорогом архитекторе и прекрасных финансовых возможностях хозяев.
Я не удержался и присвистнул:
– Слу-ушайте, Лидия Васильевна! И Вы при Вашем-то социально-материальном положении ещё и работаете? Вам не жаль местную безработную и малобюджетную интеллигенцию?
