Вокруг Андрея тут же образовалось пустое пространство. Первый порыв прошел, и он понял, что совершил глупость. Весь рынок полон кавказцев, друг за друга они держатся крепко, и если налетят, то не оставят у него ни одной целой косточки.
Он огляделся, высматривая, как бы побыстрее исчезнуть, но тут же понял, что опоздал. Около него возникли двое парней, недавно успешно решивших проблему с цыганкой. На этот раз они не стали ничего говорить. Даже не ругались, без чего на Руси не затевается ни один мордобой. Молча, как волки, они набросились на него. Русскому в пятнистом комбезе Андрей заехал ногой по коленной чашечке, а когда тот согнулся, угостил кулаком в подбородок, вложив в удар весь свой вес. «Пятнистый» отлетел на несколько шагов и, скорчившись, схватился за колено. Тут из глаз Андрея посыпались искры – это резиновая дубинка обрушилась на его голову. После удара ботинком он очутился на мокром, в раздавленных помидорах полу. И началась обработка.
«Пятнистый» очухался и включился в этот процесс. Он был особенно зол. Охаживали Андрея в основном ногами по телу. Похоже, никто не хотел выписывать ему билет на тот свет. Было очень больно. Что происходило потом – Андрей помнит смутно. Избиение прекратилось. Слышались чьи-то приглушенные голоса. Его подняли и потащили куда-то. Он смутно видел толпу, в которой различал фигуры в милицейской форме. Кто-то о чем-то его спрашивал, но он не понимал, о чем, и не отвечал. Мир отдалялся, отделялся от него бронированным стеклом, а вместе с ним уходила и боль. В ушах звенело все сильнее и сильнее. После контузии такое с ним случалось не раз. Его добили до очередного приступа.
Потом Андрея куда-то привели. Он с трудом различал голоса:
– Врача вызовем?
– Благодетель чертов. Нужно тебе было… А что, если сдохнет?
– Не сдохнет.
– Братки, – еле ворочая языком, произнес Андрей, – не надо врача… В кармане три таблетки… Одну…
Он проглотил таблетки и прошептал:
– Я оклемаюсь.
После чего провалился в забытье.
* * *
Проснулся Андрей с тяжелой головой, будто после хорошего похмелья, но вполне пригодный для дальнейшего прохождения жизни. Он лежал в маленькой комнате на широкой кровати, покрытой коричневым пледом. Напрягшись, он встал, покачиваясь, вышел в коридор. В большой комнате были люди. Негромко играла музыка битлов.
– Глен, тебе не надоело эту муть слушать? – послышался густой бас.
– Дурак ты. Это же классика. В шестидесятые годы люди готовы были все заложить, лишь бы такую пластинку купить.
– Я только застольные песни люблю. Которые под пьяную слезу идут.
Андрей шагнул в дверь. В комнате сидели три человека. Смазливый парень с короткой стрижкой, жгучий брюнет, напоминающий героя-любовника из фильма тридцатых годов, и бородатый верзила, которому эта малогабаритная квартира была явно тесновата. Андрей еще не знал, что это Глен, Гусявин и Брендюгин.
– Очнулся. – Глен иронично оглядел Андрея.
– Мы думали, что ты в жмурки решил сыграть, – хмыкнул Гусявин. – Глянь, одной таблетки хватило.
– У меня после контузии.
Андрея усадили в кресло.
– Из Чечни, что ли? – спросил Брендюгин.
– И из Таджикистана.
– В армии там служил? – Глен внимательно посмотрел на Андрея.
– Было дело.
– Молодец. – Глен что-то соображал про себя. – Давай выпьем за это.
На столе было много закуски и бутылок с яркими этикетками.
– Чего ты на этого азербуда полез? – спросил Глен.
