– Что же Маргарет? Неужели она жива?
Грек не мог ни во что поверить. Он уже понял, о какой истории твердит ему Ланс. Но само осознание того, что он, правда, был в сопротивлении, опалило те стены, что так сдерживали умыслы.
Ланс взглянул на пистолет, что-то прокручивая в своей голове, а затем решился:
– Всё равно мне удалять тебе память. Точнее пускай этим Андрей занимается. Мне надоело уже, – он досадливо вздохнул и продолжил. – Ты командовал операцией по уничтожению дредноута. Его на тот момент только собрали, а Маргарет успела уже удалить чертежи. Правда она забыла про голографические камеры. Некоторые её заметили. А твой сын – Льюис, на тот момент уже оканчивал курсы. У него была мечта, и ты стоял горой за него. Ну а если в семье есть кто-то из сопротивления и это утаивалось, то всех на расстрел. Вот ты и решил первым сдать Маргарет, чтобы потом всё разрешить. Ты думал, она простит тебя, но… видеть тебя не хочет. А сына и вправду забрали, только ты и понятия не имеешь где он и что он теперь. Поклялся найти его и восстановить связь с женой, но как видишь… пока не получается. Придумал историю себе, чтобы стереть умыслы сопротивления и выжить, при этом сохранить цель. Я до сих пор в шоке, как такой бред вообще мог возникнуть в твоей голове! Не, ну серьёзно…
– Так она жива? – жалостно оборвал Грек, уже встав на колени.
Ланс по-другому взглянул на него и ответил: – Да.
– Тогда…
Пистолет уставился в лоб Грека и тот замолк. Между горячим дулом и таким же разгоревшимся умом морпеха было некоторое расстояние. Грек прикрыл глаза, мысленно сдерживая образ своей жены и сына. Они живы – это главное!
«Я найду вас. Я найду тебя, Льюис, Маргарет» – выточил в уме Грек, когда Ланс уже давил на курок.
– Тогда ты спас меня и сказал, что сделаешь всё, чтобы я исцелился. Потому что понимал меня. – Ланс сдерживал курок. Стойло чуть-чуть надавить. – Мне не понять тебя, но я сделаю всё, чтобы ты нашел свою семью, друг.
Выстрел.
Ланс промазал…
Грек лишь слабо двинул шеей. Его затылок двинулся назад и он уже…
– Подожди.
…валился на мерзлую поверхность, что никак не могла охладить ту память и вечность благородного помысла Грека.
– Грек.
Всё его тело обволок снег, и он пытался прочувствовать это. Он был рад, что может ощущать, ведь это и вело его к цели. Умом он…
– Грек! – повторил досадливо Ланс.
…не мог увидеть всю ту картину, что цепкими когтями окровавливали душу.
– Грек! Да послушай же!
Морпех открыл один глаз, и высоко задрав бровь, взглянул на Ланса, который со вздохом чесал затылок.
– Я промазал, – сказал он.
Грек выдержал паузу, – Ну, да.
– Нет… я еще раз.
– Как это? – не понял морпех.
– Вот так, – Ланс убрал стыдливый взгляд в сторону. – Поднимайся. Давай еще раз.
Грек непонятливо нахмурил брови и пощупал лоб. Чипа не было. Тогда он глубоко вздохнул.
– Так близко были. Да как такое вообще случилось?
– Не знаю, – неслышно ответил Ланс.
Кряхтя и оттряхивая снег, Грек снова встал на колени, и, поджимая губы, посмотрел на Ланса. Тот откашлялся и вновь поднял ствол.
– Может другой диалог? А то уже было, как бы…
– Ну, какой? – произнёс Грек. – Ты уже всё раскрыл.
Ланс задумался. Оба почесали бороды и тогда Грек проговорил:
– Я придумал. Давай, я начну.
Ланс попробовал вновь нахмурить взгляд – не получилось. Тогда снова, вот так хорошо. Грек тоже подготовился.
– И чья же эта сюжетная арка? – послышалось от морпеха.
