От последней мысли я ухмыльнулась. Не дожидаясь Тима, открыла бутылку, плеснула себе в бокал и кинула на гриль два куска отборной вырезки. К черту диету. Урчание мотора БМВ мужа я услышала, когда мясо покрылось красивой золотистой корочкой. Хлопнула дверь. По дому прокатился звук приближающихся шагов. Я выключила гриль, вытяжку и обернулась к мужу.
- Все же празднуешь?
- Как видишь, – развела руками. Грудь, нескованная бельем, шевельнулась. Тонкое кружево оцарапало соски. Они напряглись и проступили отчетливее. Я облизала губы: - Присоединишься?
Тимур прошел через кухню, тяжело опустился на барный стул и кивнул:
- Конечно.
Я улыбнулась. Поставила перед ним тарелку и, не сдержавшись, коснулась губами шеи.
- Что там у родителей?
- Не знаю, – Тимур сокрушенно покачал головой. - Отец похудел, осунулся… Морщится при ходьбе. А когда спрашиваем, что болит – отвечает, что все нормально.
- А в больнице что сказали?
- Да ничего! Он ведь в обычную попал. А там… кому он нужен. Не захотел обследоваться – они и не настаивали.
- Что думаешь делать? – Я встала у Тима за спиной и принялась растирать его скованные напряжением плечи. Пиджак он скинул сразу, как только вошел.
- Завтра договорюсь с Боголюбовым. Пусть его нормально обследуют.
- Ну, и правильно.
Массаж я закончила поцелуем. А потом уселась напротив Тимура и взялась за приборы. Мясо немного остыло, но меня это совершенно не волновало. Жара мне хватало и так. Он тлел в глазах Алмазова и оставлял на моей коже ожоги. Но было в этом взгляде что-то еще. То, что заставляло меня беспокоиться. Он разлил вино – я пригубила, наблюдая за мужем из-под ресниц.
- У него кровь в моче.
Я сглотнула. Теперь мне стало понятно, почему Алмазов нервничал.
- Это может быть все, что угодно.
- А может быть рак.
- А также цистит и еще куча других болячек. Мы этого не узнаем, пока он не обследуется.
- Дерьмо.
Тимур опрокинул в рот остатки вина и налил еще. Бутылка опустела.
- Пойду еще принесу. А ты пока себя не накручивай, ладно?
Не знаю, насколько нам нужна была сейчас вторая бутылка. Я просто хотела побыть одна, чтобы все хорошенько обдумать. Родители Тимура были родными и для меня. Я тоже переживала о Бакире. Но ко всему прочему, я не могла не думать о том, как это все отразится на Тиме. А то, что отразится – я знала наверняка. Если, конечно, там действительно что-то серьезное.
Когда вернулась в кухню, Тимур стоял у окна. Я оставила бутылку в сторону, подошла к нему со спины и обняла.
- Все будет хорошо, милый. Поверь, все будет хорошо.
- А так и не скажешь. В последнее время у меня такое чувство, что вся моя жизнь катится псу под хвост.
Я ничего не ответила. Лишь сильнее сцепила руки. То, что Тимур заговорил – мне казалось добрым знаком. Раньше он делал вид, что никаких проблем у нас нет. А его онкология… это так. Прорвемся.
Тимур тяжело вздохнул. Чуть сместился и, закинув мне руку на плечи, придвинул к себе. Он выглядел таким несчастным, что мне захотелось, во что бы то ни стало, его порадовать. Не то, чтобы у нас для этого были поводы. Хотя…
- Я не хотела тебе говорить сейчас, потому что еще ничего не решено…
- Да?
- Но, думаю, сейчас нам как никогда нужны хорошие новости. Я все же позвонила Лёне. Ты не поверишь, но мне даже не пришлось ничего ему предлагать! Он сам искал, как с нами связаться.
- Ты… позвонила… Жорину?
Темный взгляд мужа полоснул по мне лезвием.
