Читать онлайн Екатерина Вольховская - Свист и пляска. История из новейших времен

ПРОЛОГ

Как-то пришлось мне по важному делу заехать в один городишко близ зачарованного леса. Ну как близ… С тем же успехом можно сказать, что и от столицы неподалеку… В общем, не суть. Так вот, в том городишке как раз проходила традиционная осенняя ярмарка – это такое действо, которое растягивается минимум на неделю, и где не столько торгуют, сколько пьют, танцуют и веселятся. Всюду крик, хохот, музыка, ржание, мычание, лай; на улицах не протолкнешься – музыканты, скоморохи, веселые девицы, пьяные крестьяне, да и рыцарей хватает. Не всегда и различишь их – после третьей бутылки все становятся на одно лицо.

Я вообще-то не любитель подобных сборищ. Но надо признать – есть в этом некое особое очарование… Ладно, обойдемся без лирики. В общем, зашел я там в трактир пообедать. Сел в уголке за столик, жду, пока еду принесут, а тем временем к народу приглядываюсь. Привычка. Сам я за годы конспирации научился быть незаметным, иной раз люди в упор на меня смотрят – и не видят. А за ними наблюдать интересно. И полезно иногда бывает. Я же Белый Всадник, в конце концов. Профессиональный альтруист и странствующий рыцарь…

Короче говоря, сижу, смотрю и вижу: сидит в самом центре компания. Все молодые, веселые, галдят, кружками чокаются. Вроде на первый взгляд обычные ребята. Но я-то мгновенно понял, что это за птицы. Таких команд полно было на той ярмарке. Соберутся кучками человек по восемь и соревнуются, кто больше дураков уловит. … Отличить их почти невозможно.

Только девчонки у них, хоть и симпатичные, чем-то на лесных зверьков смахивают. У одной зубки беличьи, у другой глаза лисьи… Я, конечно, никуда им там не заглядывал, Боже упаси, но готов биться об заклад, что и хвосты у них имеются. Просто под юбками не видно. А парни все в головных уборах. В помещении. Ранней осенью. У кого шляпа, у кого шлем, а один вообще в розовой шапочке с помпоном. Она у него на лоб все время съезжала.

Ну, я, конечно, насторожился и стал к разговору прислушиваться. Слышу, говорит один, в шлеме – они его звали Мэтр:

– Ну что, други? Неурожай нынче у нас, а ведь конкуренты не дремлют. Должно нам расстараться, ибо по своей лености в отстое останемся.

– Так у меня двое уже, – отвечает ему девочка-белочка.

Он на нее трагически так покосился и говорит:

– Увы, прелестное дитя! С прискорбием сообщаю, что, во хмелю не разобрав, что к чему, ты чары свои применила к членам конкурирующей группировки… Сие тебе, конечно, честь делает, но драгоценных баллов команде не добавляет. Ибо, как тебе известно, души их и так где надо пребывают.

Он бы, наверное, долго так разглагольствовал, но тут снаружи донесся такой дикий вопль, что все, в том числе и я, повскакали с мест. С чем сравнить этот вопль? Разве с визгом болгарки, вгрызающейся в арматуру, и то слабовато будет. Компания, понятно, из трактира высыпалась, и я потихоньку за ними. Подумал: если и впрямь там кого-то режут, то от меня проку побольше будет. Так вот, вышел я, остановился в дверях и вижу замечательную картину. Стоит посреди улицы дева такой красоты, что дух захватывает. Одета в брючный костюм, на носу очки. С дымчатыми стеклами. В руках красная пластиковая папка, а вокруг на мостовой валяются какие-то распечатки, фотографии, листы исписанные. А поодаль – целая толпа особей мужского пола, замерших в позах гончих. И все с цветами, бутылками, коробками конфет. А глаза совершенно одуревшие, без тени мысли.

Кто-то из моей компашки посмотрел на это и бормочет:

– Ждут, когда нагнется…

Мэтр ему – бац по шее:

– Перед вами, – говорит назидательно, – высший пилотаж, дети мои. Смотрите и учитесь! Только что-то я девы сей не припомню…

Тут прекрасное видение замахнулось папкой и кричит:

– Уйти прочь, противный кобели! Я есть аспирант! Я есть изучать традиции! Оставить я в покой быстро!

– Слышь, а ведь она не из нашего леса, – заметил тот парень, что в шапочке.

Мэтр кивнул солидно:

– Да уж сам вижу. Ну-ка, отойдите все в сторону, сейчас я вам покажу, как сие делается…

Заломил шлем, рукава засучил и полез сквозь толпу почитателей. Протолкался, отвесил деве поклон и начал:

– Мадам! Всемилостивейше прошу оказать нам честь принять нашу скромную помощь…

Та очки приспустила, глазами на него сверкнула – да как огреет по шлему папкой. Аж гул пошел. И визжит на него:

– Я сказать, уйти прочь! Я непонятно говорить?

– Да куда уж понятнее… – проворчал Мэтр, уползая обратно.

Тут этот, в розовом, локтем его отодвинул и говорит:

– А ну дай я.

И ужом в толпу. Остановился на почтительном расстоянии и с места в карьер:

– Голова не бить, слушать я сказать! Мы вы спасать, ходить с мы трактир?

Она голову наклонила.

– Ты я приставать? – спрашивает подозрительно. Парень руками замахал:

– Да вы что! Я есть голубой.

И ближайшего мужика чмок в лысину. Тот ничего, а красавица улыбнулась милостиво и говорит:

– Ты есть придурок. Но я верить. Бумаги важные собрать, – и пальчиком под ноги тычет, – потом трактир ходить. Я много кушать хотеть…

Парень своим поверх толпы подмигнул, те ему большие пальцы показали…

Ну, вернулся я внутрь, сел. Зашли они, дверь у поклонников перед носом захлопнули. Дева подальше от окна устроилась, избавитель ее по правую руку, Мэтр по левую. Принесли меню. Прекрасная аспирантка минутку подумала, а потом как давай заказывать… Вся шайка рты пораскрывала. Так и молчали, пока ей заказ не принесли. Весь стол блюдами заставили… И главное – все овощи да фрукты в разных видах.

Вот тут-то до меня и дошло наконец… Не буду раньше времени раскрывать интригу, но только не понравился мне такой поворот сюжета… Потому что в случае конфликта фиг знает, чем это могло кончиться. А главное – непонятно: мне-то на чью сторону становиться…

Ладно. Вот ест она, и ест, и ест… У остальных аппетит пропал, они сидят, к стаканам судорожно прикладываются и только в рот ей заглядывают. А дева вроде ничего не замечает и жует себе, при чем еще и трещит без умолку.

– Я, – говорит, – мясо кушать нет, здоровый образ на жизнь. И алкоголь пить нет, очень вредно. Но соленый огурец много любить, да. Это есть мой слабость.

Сосед справа ей огурец подложил и спрашивает:

– Ты сказать, аспирант?

Она закивала и еще огурец хвать.

– Я есть аспирант, – отвечает. – Профессор я здесь послать, традиции изучать. Два день здесь, изучать мало. Традиции плохой есть. Мешать много. Огурец еще?

– Огурец кончиться, помидор?

– О да, помидор с мед много вкусно есть…

И помидор медом мажет. Мэтр молча всем налил, подбородок рукой подпер.

– Профессор говорить, – продолжает меж тем красавица, глядя на своего рыцаря в розовой шапочке,– здесь плохой нечисть жить. Люди колдовать, душа забирать, лес уводить. Я хотеть нечисть встречать, изучать. Знать?

Парень в стакан уткнулся – ухмылку спрятал.

– Ничего не знать, бояться! Мы все тут нечисть бояться, в лес без подгузник не ходить. А что еще профессор про нечисть рассказывать?..

Она к нему конспиративно наклонилась и шепчет на весь трактир:

– Профессор сказать – музыка колдовство есть. Музыка слушать нет. Ты, – и вилкой в него тык, – музыка играть?

Парень аж отпрянул.

– Да нет, ты что! Детство медведь ухо наступить. Рояль от унитаз не отличать. Глухой совсем быть!

– Врать, – протянула красавица снисходительно, но вилку положила. – Морда твой подозрительный есть. Но я бояться нет. Профессор сказать – огонь нечисть отпугивать…О, огурец найти!

И цап что-то с дальней тарелки. И умяла в мгновение ока…

А это сосиска была. Просто холодная уже, оттого и скрюченная, как огурец.

Я, кажется, первым заметил, что что-то не так. Замолкла дева, будто ее выключили. Потом красными пятнами пошла.

– Эй, в порядке быть? – обеспокоился ее рыцарь, руку ей ко лбу приложил – да как отдернет. А у девы дым из ноздрей пошел. Сизыми такими струйками, тоненькими – будто она закурила и дым через нос выпустила. Стекла в очках треснули, и глаза из-под них полыхнули, как светодиоды, красным.

Компания в стороны шарахнулась – и вовремя…

Я же все это время, как дурак, сидел и ничего не делал… Потому что никак не мог решить: то ли леших от дракона спасать, то ли дракона от леших. Почему я говорю дракон, а не дракониха? У них не принято так. Моя жена говорит, что дракониха – это сварливая баба, а дракон женского пола все равно дракон… Хм. Так вот…

Над столом пламенем пыхнуло, и лешие мои вместе со стульями попадали. Посуда на них посыпалась, вино пролилось… Мэтр девчонок под себя подгреб… А тот самый, у которого с аспиранткой теплые отношения сложились, как раз в самой опасной зоне оказался. Лежит он навзничь, а над ним огненная змея в воздухе раскручивается, как пружина. Размером со среднего питона, то есть метра два с хвостом. Сначала светилась вся красным, будто каленое железо, потом остывать начала – и стало заметно, что шкура у нее коричневая с золотым отливом. Чешуйки мелкие-мелкие – видно, совсем молодая, недавно из яйца вылупилась. Крылья кожистые распустила и затрепетала ими, как колибри – по трактиру волна горячая пронеслась, как из духовки. С парня шапку сорвало… Ну и, конечно, у него рог на лбу оказался. Один-единственный. Витой такой, серебристый, с острым кончиком. Волосы светлые разметались, глаза как тарелки. Змея лапки передние поджала, крыльями похлопала и на опрокинутом столе угнездилась. Язык раздвоенный мелькнул – быстро-быстро, как стрелка компаса. Единорог этот было отползти попытался – только змея его опередила. Шею вытянула, так что морда почти у самого его лица очутилась, и уставилась на него не мигая. И вот я вижу – она пасть открывает и будто зевнуть собирается. А это значит – сейчас огнем плюнет. Для заметки, живой огонь – единственное, чем леших уничтожить можно… Я вскочил, хотел отвлечь ее – но парень, молодец, и сам не сплоховал. Выхватил флейту из кармана – будто кинжал из ножен – и заиграл… Змея замерла, словно удивилась. А потом со стола спорхнула, зависла в воздухе, хвост кренделем закрутила – и как пошла выплясывать… Прямо в воздухе. Крыльями в такт взмахивает, лапками дрыгает, хвостом молотит.. Морда счастливая… Вот честное слово, не хотел смеяться!..

Парень меж тем кое-как на ноги встал. Стоит, играет, пританцовывает, а что ему еще делать?… Команда его тоже поднялась. Мэтр поближе подошел и говорит тихонько:

– А дальше-то что?

Тот глаза большие сделал и на него скосил. Ни говорить, ни жестикулировать не мог, понятно… И перестать нельзя, и бесконечно играть невозможно. А дракон пляшет себе…

Тут я к ним подошел и говорю:

– А пусть он попробует музыкой изъясняться. Вы-то поймете, я думаю. И мне переведете, а я постараюсь что-нибудь предпринять.

Флейтист закивал и вывел заливисто-истеричную фразу. Змею в сторону дёрнуло, а Мэтр хмыкнул и перевел:

– Караул, помогите!

Я, признаться, растерялся. Спрашиваю:

– Ты долго так продержишься?

Он коротко свистнул, змея хвостом чиркнула.

– Хрен его знает, – с каменным лицом молвил Мэтр.

Я ему:

– Может, ты в лес ее попробуешь увести?

Флейта:

– Фью?

Толмач:

– И чё?

Я:

– Как минимум, свидетелей меньше. Как максимум – там ваша магия куда сильнее.

Флейта:

– Фьюююю!

Перевод:

– Крутая идея, чувак!..

– Крутая, – соглашаюсь, – но нельзя же вот так, прилюдно, взять и выйти на улицу с драконом на буксире…

Флейта:

– Фью! Фью! Фью-фью-фьюююю…

Мэтр, по прежнему с каменным лицом:

– Да пофиг. Нафиг. Далее нецензурно… – и, обернувшись к флейтисту: – Не волнуйся, друже, конспирацию мы возьмем на себя.