— Разве вы забыли, как я встречала их из роддома?
— Точно, Владислава! Старею, прости!
Он тут же предлагает подержать одну из близняшек. Я вежливо соглашаюсь, хотя страх медленно парализует тело. Кажется, что сделаю что-то не то и не так. Не справлюсь, не смогу.
Когда голубоглазая малышка со светлыми кудрями оказывается у меня на руках, сжимается сердце. Она так пахнет… Мамочки! Молоком и нежностью. Девочку зовут Ника. Она очень милая и приветливая. Обворожительно улыбается, обнажая два выросших нижних зуба.
— Как же тебе идет, Влада! — всплескивает руками мама. — Когда я уже дождусь подобного счастья? Стыдно кому-то сказать, что до сих пор не стала бабушкой!
Я у мамы единственная дочь, и ее переживания вполне понятны, но оправдываться на глазах у десятка родственников, почему до сих пор не родила ребенка, — выше моих сил. Мамины вопросы подхватывают многочисленные тетки и сестры. Я краснею и жутко волнуюсь.
— Не иметь ребенка не стыдно. Стыдно навязывать свою точку зрения, — произносит Натан и встает с места.
Судя по внешнему виду, он сильно взбешен. Вопросы тут же прекращаются, и мы переходим на другие темы. Ощущается разительный контраст между ними и тем, что мы с мужем обсуждали в машине.
Когда Ника начинает плакать и искать маму, я отдаю ее двоюродной сестре.
— Пора кормить, — произносит Эля. — Спасибо, что поиграла, Влада.
— Да не за что.
— О, поверь, иногда десять минут спокойствия стоят очень многого.
Я улыбаюсь сестре и машу Нике. Кажется, ее молочный запах до сих пор со мной. На волосах или одежде.
Воспользовавшись музыкальной паузой, забираю в гардеробной куртку и выхожу к Натану.
Он задумчиво курит на крыльце. Без верхней одежды, в одном костюме. Челюсти крепко стиснуты — муж все еще не остыл.
— Расслабься. Они уже переключились на другое.
— И потом ты спрашиваешь, почему я не хочу ночевать у твоей матери?
— В гостинице и правда лучше. Но родители такого не понимают.
— Снова стыдно, что скажут другие? — усмехается Натан. — Блядь, это же надо додуматься! Назвать тебя старородящей.
— Сегодня родственники в ударе.
Подхожу ближе и обнимаю мужа. Чувствую, как часто бьется его сердце.
— Вдруг я и правда старая? — спрашиваю тихо.
— У нас будут дети, Влада. Двое. Если, конечно же, качество моих сперматозоидов не ухудшится за два-три года.
— И моих яйцеклеток, ага.
— В конце концов, кто сказал, что дети — это нереальный кайф? Общество? Снова оно? Терпеть не могу, когда кто-то подгоняет меня под шаблоны.
— Ты никогда не был таким, как все, — согласно киваю.
— Мы едва поднялись с колен и начали полноценно жить. Я вдруг подумал: «А что дальше?» Все как у всех? Почему бы не отказаться от собственных стереотипов и не попробовать что-то новое? Выйти за пределы и нарушить правила. Разорвать общепринятую цепочку школа-универ-работа-дети. Можно ведь чувствовать себя свободными, независимыми и просто кайфовать. Как ни крути, но дети резко ограничивают социальную жизнь. Достаточно посмотреть на твою сестру и ее супруга.
— Именно поэтому перед тем, как ограничить жизнь, ты и решил попробовать свободные отношения. — Я не ставлю вопрос, а скорее заключаю сказанное Натаном.
Он молча выбрасывает окурок в урну. Разговор дальше не клеится, но мы сказали друг другу все, что хотели.
Вернувшись в зал, наша пара снова привлекает к себе внимание. И я задумываюсь над тем, что, наверное, ни один человек из присутствующих не понял бы моего мужа. Никогда и ни за что. Все они с самого рождения жили по шаблону и шли на компромиссы со своими желаниями. Прогибаясь, подстраиваясь и жертвуя.
