Марфа улыбнулась, как делала это всегда, когда ответ на какую-либо реплику не сразу приходил ей на ум. Улыбка всегда была лучшим и многословнейшим ответом на любой вопрос, и Марфа пользовалась этой мудрой уловкой.
– У тебя очень талантливый муж, – произнес Зимин, откинувшись на спинку дивана. – Ты знаешь об этом?
– Догадываюсь, – в тон замечанию Зимина ответила Марфа, хотя едва могла по достоинству оценить способности своего мужа.
– Запасу его проектов мог бы позавидовать любой именитый архитектор.
Марфа усмехнулась – ямочки на ее щеках игриво затемнели.
– Филипп уже показывал тебе проект нового бизнес-центра, который он планирует предложить для продажи американской строительной корпорации? – спросил Зимин.
– Нет, – заинтересованным голосом сказала Марфа, даже выпрямившись и поставив чашку с блюдцем на стол.
– Как? – изумленно воскликнул Зимин, тут же подавшись вперед. – Ведь это едва ли не самый грандиозный проект за всю историю существования нашей компании!
– Мы с Филиппом редко обсуждаем его работу, – сказала Марфа так, будто занимательные беседы с мужем были неотъемлемой частью ее жизни.
– Это ужасное упущение! – продолжал ошеломленным тоном восклицать Зимин. – Я незамедлительно должен это исправить! Срочно проводи меня в кабинет Филиппа – я познакомлю тебя с человеком, о котором, как оказалось, ты знаешь так мало…
Зимин выглядел таким растерянно-изумленным, а красивое лицо его было исполнено такого участия, что Марфа тут же поднялась с дивана и проследовала к лестнице, ведущей на верхние этажи дома. Зимин двинулся за ней.
Дверь кабинета, расположенного в самом конце коридора третьего этажа, была плотно закрыта. Открыв дверь, Марфа вошла в наполненный сумерками кабинет.
Стены теплого серого оттенка в свете затухающего дня казались совсем темными; стеллажи с книгами занимали левую стену, у правой стены стоял квадратный деревянный столик, два стула и пуф; над столиком висела картина, на которой были изображены расплывчатые очертания какой-то усадьбы в окружении цветущего сада, и два светильника; напротив входа располагалось высокое окно, занавешенное светлым тюлем, с отдернутыми плотными шторами стального оттенка; напротив окна стоял деревянный глобус; слева же от окна находился рабочий стол Катрича, с разложенными на нем курительной трубкой, несколькими книгами, альбомами, телефоном, черным ноутбуком и записной книжкой в плотном темно-коричневом кожаном переплете.
Марфа прошла к столу и включила светильник, стоявший в левом углу стола. Кабинет осветился мягким золотистым светом, что смешался с серым светом несолнечного летнего вечера.
– Признаться, я не знаю, где Филипп хранит свои проекты, – сказала Марфа, беспомощно разведя руками перед столом.
Зимин подошел к ней и обвел внимательным взглядом разложенные на столе предметы.
– Насколько я знаю Филиппа, он любит работать по старинке, – задумчиво протянул Зимин. – Где могут храниться чертежи?
Марфа в раздумье закусила нижнюю губу. Обернувшись, она осмотрела стеллажи с книгами, прошла к ним и извлекла вдруг с одной из полок широкий альбом. Положив его на стол, Марфа раскрыла его.
В альбоме рукой Катрича были начерчены аккуратные чертежи, ни о чем не говорящие Марфе. При виде чертежей Зимин ближе подошел к столу и едва коснулся пальцами ободка плотной обложки. Глаза его сосредоточенно и внимательно несколько секунд рассматривали первый чертеж, после чего пальцы аккуратно перевернули страницу, и взгляд вновь впился в аккуратные карандашные линии с написанными над ними узким мелким почерком заметками.
