Плотнее запахиваю пуховик, глядя на скованную льдом Неву. Катки, новогодние ярмарки и гуляния до утра, даже это может кануть в Лету. Такой год.
Раньше я боялась травм, своей бесталанности и никогда не думала, что какой-то вирус может запереть всех по домам и помешать выйти на сцену. Нас не зря тренируют каждую минуту, потерять идеальную форму очень легко, особенно если, как и весь остальной мир, обосноваться на диване с вкусняшками.
Но даже, если я буду тренироваться дома, что делать, если театры просто не смогут нас принять? Не будет набора? Что я буду делать без балета? Чем займусь, если больше ничего не умею?
До дома Кая по пустому городу доезжаем быстро. Водитель остается в машине, распахнув для меня багажник. Какой рейтинг у пассажира, такой и сервис.
Вытаскиваю чемодан, рюкзак, сумочку и пакет с обувью. Что-то одно постоянно падает под ноги, в размокший от реагентов и колес снег, и я проклинаю водителя, погоду, замершие непослушные пальцы.
— Я помогу.
Кай вдруг оказывается рядом, в одном свитере. Он подхватывает мои сумки и уводит от машины за миг до того, как водитель начинает сдавать назад, обдавая мокрым снегом из-под колес.
— Хотела сделать сюрприз, — улыбаюсь ему. — Жаль, не вышло.
— Не смогла бы, — смеется он. — Я не отлипал от окна.
Он хочет обнять меня, но у него в руках мои пожитки. Я как будто переезжаю. И в каком-то смысле так и есть, но с большим удовольствием, я бы переехала прямо к нему. Сама обхватываю руками талию, прижимаясь щекой к мягкому ворсу свитера. Вдыхаю его запах: мускатного ореха, сигаретного дыма и кофе.
— Как я скучала.
— Я тоже.
Кай пытается обнять, но один из пакетов все-таки падает. Я подхватываю его сама и вместе мы идем к дверям парадной. Пешком до квартиры, и я рассказываю, что в понедельник не вернусь в Академию. Карантин ужесточили. Теперь меня запрут дома.
Кай пропускает меня первой в квартиру. Пристраивает мой чемодан, сумку и пакет с обувью. Разувается и помогает раздеться мне. Все это время он молчит, и я теряю терпение.
Обнимаю его, приподнимаясь на носочках. С его ростом пуанты пришлось бы носить постоянно, чтобы смотреть ему в глаза.
— Скажи, что ты…
— Что я без ума от тебя и скучал?
Кай улыбается, притягивая меня ближе. Вскидываю одну бровь, а после задираю ногу. Так, как я умею. Когда пяткой касаюсь его спины, Кай шумно втягивает воздух.
Крепче обхватывает меня за талию. Это совершенно неправильная поддержка с точки зрения классического танца, но такая идеальная с точки зрения моего сердца. И не только.
— Что я не хочу оставаться без тебя и дня? — шепчет он, касаясь носом моей щеки.
Обвиваю руками его шею, вытягиваясь под его руками в струну. Отрываю вторую ногу от пола и… Кай мигом считывает мое движение. Подхватывает под бедра и целует. Жадно, страстно, прикусывая и оттягивая нижнюю губу. Ерошу ему волосы в ответ, ерзаю и не даю поймать свой язык.
Не выдержав, Кай вжимает меня спиной в стену. Убирает руки с бедер и, обхватив лицо, обездвиживает, вынуждает подчиниться. Целует глубоко, откровенно, и я чувствую, как вспыхивают щеки. Вся горю. От стыда и желания, пока он снова и снова целует меня так по-взрослому, собственнически. Игры окончены.
Он отстраняется на мгновение, чтобы снять с меня водолазку, и только тогда моргает. С удивлением и злостью на самого себя понимает, что мы так и остались в прихожей. В какой-то паре шагов от порога, а он уже собирался раздеть меня.
