Ну, нет! Я не хочу, чтобы после смерти про меня забыли и уж тем более распространяли всякие гадости! При жизни-то не хочу, а после смерти тем более!
Как можно скорее, убираю таблетки и выключаю телевизор. Время уже очень позднее и Лекс так и не вернулся… Не хочу думать о том, чем он сейчас может заниматься… Не хочу, я сказала!
Черт!
А все равно думаю, в красках представляю, и до того противно становится… Ложусь и накрываюсь одеялом, прямо с головой, словно отрезая себя от всего мира. Лучше уж спать, чем думать о самоубийстве или о том, как Лекс с кем-то трахается!
В сон проваливаюсь моментально, но ненадолго. Словно тьма меня заглотила и выплюнула через несколько часов, при этом дав подзатрещину. А может быть это уже похмелье.
Приоткрыв глаза, чувствую, что рядом кто-то есть, что-то теплое греет мне спину…
Лекс.
Неужели он вернулся?
Разворачиваюсь лицом и вижу, спящего на спине парня. Приподнимаюсь на локте, придвигаюсь ближе и только сейчас чувствую, что несет от него, словно от разгромленного винного бутика. Похоже, он тоже не терял времени зря и напивался. Хочется верить, что от меня несет не так сильно.
В комнате уже не так темно, из-за скорого рассвета, и я могу рассмотреть своего сводного брата до мелочей. Первое, что бросается в глаза, так это неправильно застегнутая рубашка. Перед выходом парень переоделся в белую классическую рубашку и, похоже, где-то ее снимал, раз застегнул неправильно.
Нашел себе приключение на ночь, все таки…
А чего ж вернулся, интересно? Не спит с теми, кого трахнул? На самом деле не очень-то и интересно, он свободен и волен делать все, что ему захочется. Фиктивная жена ему точно не препятствие, чтобы отказать себе в удовольствии. Особенно фиктивная жена, которая предала и от которой он уже получил все, что хотел.
От этих мыслей начинает щекотать в носу и глаза наполняются слезами.
Ну хватит, Кэрри! Что ты в самом деле!
Взгляд цепляется за руку Лекса, повернутую ко мне ладонью и покрытую ссадинами, ту самую, которой он сжал стеклянный стакан и тот разлетелся на осколки. Раны маленькие, покрасневшие и припухшие, с неровными краями – он даже не обработал их, глупый. Неосознанно придвигаюсь к нему еще ближе и касаюсь его ладони, горячей и шершавой, с сухими мозолями.
Помню, как Ян рассказывал о том, что такие есть почти у каждого второго гонщика, это своего рода “рабочая” мозоль в месте захвата руля мотоцикла, на этих местах кожа грубеет и становится сухой и жесткой.
Обвожу пальцем каждую и, вдруг, Лекс дергается, сжимает руку в кулак и убирает ее из зоны моей досягаемости. Поднимаю взгляд на его лицо и пытаюсь понять, спит он или все таки уже находится на грани, чтобы проснуться. Сложно сделать вывод, но его глаза дергаются под плотно закрытыми веками и грудь часто вздымается, наверное он провалился в какой-то красочный сон.
Рассматриваю растрепанные светлые волосы Лекса и фокусирую свой взгляд на шраме на его лбу. Снова воспоминания, словно кадры кинопленки, проносятся перед глазами: мой сводный брат, “Порше” Джейка и драка Лекса на ее капоте с наркоманом, нож в руке урода и мой удар бутылкой…
Я столько лет прокручивала этот момент в своей голове, столько раз рассуждала, что бы было бы, если бы…
Если бы не я, его бы убили, всадили чертов нож ему в голову по самую рукоять, а затем порешили бы и меня.
Но если бы не он, нас бы на той парковке минимаркета вообще не было. И что тогда? Я бы так и чахла по нему тайно, потом бы он уехал в Россию, а я бы не начала встречаться с Дени в отместку за интрижку Мисси и Лекса. Но все равно бы стала переводчиком. Все равно бы попыталась найти себя в этом и избежать навязанных отцом стереотипов.
