Со мной на уступки папочка идти не захотел.
– Да, я Кэрри Хилл, – подтверждаю я.
– Как интересно, – фыркает Сэм. – Я наслышан о скандале вашего старшего брата и даже зацепил ваш личный. Но никогда не видел вас в лицо, даже когда Дени с Майклом рассказывали о… Неприятном эпизоде с сорвавшейся помолвкой, я не особо акцентировал внимание. Не думаю, что Паркеры способны смешать личное и бизнес настолько, я работаю с ними давно, – говорит он и с удивлением смотрит на меня. – Бог мой, я даже не сумел сопоставить вас и… ту мисс Хилл. Почему вы работаете в России, а не в бизнесе отца?
– Мир привык жить стереотипами, – усмехается Лекс, перебивая инвестора.
Он уже знает, что эта тема для меня не самая приятная.
– Да, простите за мою бестактность, – соглашается мистер Беттани и постукивает пальцами по столу. – Сказать вам честно, как моим новым друзьям? – его тон внушает надежду и Ян даже выпрямляет спину. – Я не привык идти на риск, но ваша разработка и далеко идущие планы меня знатно заинтересовали. Я дам вам полгода на решение проблемы и даже обеспечу небольшими финансовыми взносами. Если все получится, вы докажете незаконность утечки, найдете виновных и выйдете из этой истории без потерь – я ваш с потрохами. Если же ничего не получится, я вправе потребовать вернуть мои взносы и распрощаться.
– Согласен, – первым подает голос Ян. – Я намерен отвоевать свое.
– Я тоже, – вторит Беликову Лекс.
– Тогда, не смею вас здесь больше задерживать. Как только вернетесь в Россию, я буду готов принять звонок в неделю о процессе дела, – ясно дает понять мистер Беттани, чтобы мы покинули кабинет и собирали вещи.
4. 3. Молчание больнее пощечины
Когда мы выходим из кабинета мистера Беттани, все молчат. Ян идет, стиснув зубы, а Лика сжимает руку мужа и изредка сочувственно поглядывает на меня и Лекса. Сводный тоже молчит, даже когда мы возвращаемся в комнату, и вот его молчание бьет больнее всего. Мне было бы проще, если бы он накричал, снова обозвал всякими мерзкими словами, заставил меня ненавидеть его за оскорбления или даже рукоприкладство, как у меня было в отношениях с Дени. Так было бы намного проще, но Лекс не проронил ни слова с момента возвращения. А я сама боюсь начать разговор.
Лекс собирает свой чемодан, я вижу как он психует и попросту мнет свои рубашки, запихивая их бесформенным комком внутрь, но все равно молчит. Видит, что я смотрю на него и готова выслушать миллион гадостей, но все равно игнорирует.
Он словно намеренно заставляет меня вымачиваться и мариноваться в этой проклятой вине, как индейку в гребаном шардоне к застолью, пропитываться ею донельзя, лишь для того, чтобы потом слопать повкуснее с чувством победителя и истинного кулинара.
Закончив с вещами, Лекс откатывает свой чемодан к двери, а затем попросту уходит из комнаты, лишь бросив мне напоследок:
– Утром отчаливаем, будь готова.
Смотрю на его оставленный у выхода чемодан и улавливаю явный намек на то, что он не придет ночевать. Куда он пошел, а точнее к кому, меня вроде бы волновать не должно, но болит в груди еще больнее.
Заставляю себя заняться упаковкой вещей и срываюсь. Закрываю лицо руками и реву, как глупая малолетка, снова увязаю по горло в липкой трясине жалости к себе.
Я же не думала, что Дени может сделать что-то такое!
Я не думала, что он рассорит Лекса и Яна, испортит их перспективную сделку!
