― Я на экзамене? ― включая поворотник, сворачиваю к выезду из коттеджного комплекса, который, как и все элитные районы, заканчивается кпп. Чтоб не шастали посторонние с пустыми ведрами и завистливо не плевали на наши газоны.
― Нет.
― Тогда чего таращимся?
― Я не таращусь, а наблюдаю. Где училась водить?
― Где и все. Инструктор толковый попался.
А еще безумно классный парень, ставший моим первым. Во всех смыслах, но… увы. Не срослось.
Разница в возрасте и на тот момент моя сильная неуверенность в самой себе на фоне брекетов и лишнего веса, все испортила, но расстались мы мирно. Без скандала.
Наверное, по-другому и не могло сложиться, ведь на тот момент мне было всего шестнадцать, а ему... хм, около двадцати вроде как. Может, чуть больше.
― Что ж, неплохо, ― признает Кирилл. ― Очень неплохо. Особенно для девчонки.
Вот спасибо, Ваше Величество. Одарил благословением. И как я без него раньше жила?
― Попахивает дискриминацией, не чувствуешь?
― Не. Я чувствую только свой одеколон.
О, да. В «Dior Sauvage» утопает весь салон. А заодно и я. Но аромат так-то реально классный, вот только знать ему об этом не обязательно.
― Не ты один. Можно было и поменьше на себя лить. Иначе девушки помрут от отравления раньше, чем успеешь их склеить.
― Ты это о себе?
― А я тут причем? Меня ты не клеишь. Меня ты просто бесишь навязчивостью.
― Не соглашусь. Смотри: ты сейчас со мной, по доброй воле, сидишь в моей тачке и едешь туда, куда я велю. Хочешь ты того или нет, но кое-кто все-таки склеился. Пусть и чисто из интереса.
Черт. А ведь он дело говорит!
― Как склеилась, так и расклеюсь обратно. Если мне не понравится то, что увижу. И только попробуй начать домогаться.
― Не планировал, но вот ты сказала и резко захотелось.
― Не советую.
― А иначе, что? Снова будешь кусаться?
― Зачем мне твои микробы? У меня и своих достаточно, Просто получишь коленкой по бубенчикам и на ближайшее время забудешь в о том, что их можно пускать в ход.
― Кощунство. Давай обойдемся без этого? Я своими бубенчиками очень дорожу.
― Тогда за что так нещадно их эксплуатируешь? Где милосердие? Даже портовые шлюхи, услышав количество твоих беспорядочных связей, выпали бы в осадок.
― Ты аж такого обо мне мнения? Лестно. Ну... Я не отрицаю, у меня было достаточно девушек, но все же не переоценивай мою аморальность. Все подряд я тоже не трахаю.
― Он еще и привереда, вы гляньте.
― Я бы предпочел определение: избирательный.
― Скорее зажравшийся. Зато дурнушки могут быть в безопасности. Твоя брезгливость спасет их.
― А кто сказал, что дурнушек я не беру? Знаешь, какие порой они оказываются страстные и благодарные? Особенно если где-нибудь в клубе выбираешь ее, а не стоящую рядом пустоголовую куклу.
Нормально так. Всем выделил нишу в своей пищевой цепочке, никого вниманием не оставил. Миссионер с великим предназначением, блин.
― И к какой категории у тебя отношусь я? Я вроде не уродка, но и иллюзий не тешу.
― Ты не уродка, ты ― чумичка. Дерзкая. Горячая. Сексуальная.
― Ммм, мягко стелишь. Смотри аккуратнее, а то сейчас еще растаю. Потом обивку не отмоешь.
Кирилл ничего на это не отвечает. Только смотрит с кривой ухмылкой. И задает вопрос совсем из другой оперы.
― Слышишь?
― Что?
― Что-то кряхтит в движке. Тормозни. Глянем, что там.
Не выдерживаю, разразившись хохотом.
― Ха, ну уж нет. Второй раз такой номер не прокатит.
Не он один помнит ночную безлюдную улицу Амстердама, его дебильнейший предлог и меня... верхом на нем.
