― Ж-жениха?
― Пришлось сказать ему, что ты сделал мне предложение. Иначе бы он не отпустил познакомиться с твоими родителями.
― Эля, ты охренела? Что за самоуправство?
― Не злись, Кирюш. Я же не просто так: у меня для тебя есть важная новость, которую не рассказывают по телефону. Плюс, я ужасно соскучилась. А ты разве нет?
― Кхм... Соскучился, ага. Слушай, давай я все-таки позже перезвоню? Въезжаю в туннель, ― Крестовский отключается поспешно, тихо цедя сквозь зубы: «мля-я».
― Какой туннель, бестолочь? ― хихикаю. ― Сам себе противоречишь. Она ж не настолько дура.
― О, да. Она не дура, ― зарывая пальцы в волосы, присвистывает тот. ― Поэтому и приезжает. Почуяла опасность и едет территорию помечать.
Какие у них, однако, крепкие и доверительные отношения. И зачем это все?
― Надо же, ― меня снова уносит в хохот. ― Оказывается, на свете существует та, что держит твои фаберже в ежовых рукавицах. А она мне уже нравится.
― Заткнись. Просто заткнись.
Затыкаюсь. Но про себя все равно тихо ржу. Просто его физиономия... О, эта секундная гримаса паники стоила того, чтобы приехать. Жаль только, что она очень быстро уступает место привычной беспечности.
― Херня. Разрулим. Вылезай из машины, здороваться пойдем. Ну и в заезд впишемся, если еще есть место.
В заезд? Ого, это сильно. Я пусть и люблю иногда полихачить, но в гонках прежде еще не участвовала. Не доводилось. Ма, если узнает, весь корвалол в аптеке скупит. Она и так не очень рада тому факту, что я вожу. Вернее, как вожу.
Выходим на улицу, утопая в коктейле ароматов. Паленая резина, кострище от огненного шоу и любимый запах бензина моментально отправляют на второй план поселившийся в ноздрях привкус одеколона.
А тачки, ка-акие тут тачки...
И я, разумеется, не о стандартном ширпотребе, а о красавцах спорткарах. Голубой Ягуар F-Type, серебристый Шевроле Камаро, и... мамочки, держите меня семеро, король дорог ― Bugatti Veyron Super Sport.
Возле каждой торможу, обтекая ванильной лужицей. Крестовскому приходится ревниво подталкивать меня в лопатки, ворчливо приговаривая:
― Ветреная женщина. Как быстро ты предала мою крошку, стоило только фарами поманить. А еще меня осуждаешь.
― Я не виновата. Оно само-о-о... ― застываю как вкопанная возле Харлея. Вот это мотоцикл, вот это агрегатище. Какие формы, какая брутальность, какая...
Настолько впечатляюсь байком, что не замечаю его хозяина: высокого, широкоплечего блондина. Стоявшего к нам спиной и с кем-то разговаривающего, но при виде Кирилла моментом переключающегося.
― Дарова, ― парни обмениваются рукопожатиями, а я... А я словно вьетнамские флешбэки ловлю, вглядываясь в знакомые черты. Он изменился. Стал уже не просто симпатяжкой, а прямо-таки обалденно красивым мужиком. ― Когда Борзый сказал, что ты снова в городе, я даже не поверил сперва. Надолго?
― Пока не знаю, как карта ляжет. Давно сменил Хаммер на Харлей?
― Чередую.
― Смотрю, гонки приносят куда больше прибыли, чем раньше.
― Ты многое пропустил.
― Догадываюсь, ― Крестовский замечает мой взгляд. И блондин, наконец, тоже. ― Это...
― Карина Скворцова, ― улыбается Шмель.
И я тоже не могу сдержать улыбки. Это ж надо, только-только ведь вспоминала его!
― Даниил Шмелев. Как тесен мир. Ну, привет... Шмель.
― Привет, ― смеется тот. ― И правда, что еще можно сказать в таких случаях, да? А ты похорошела. И теперь... с Крестом? Засада. Кажется, зря я тебя упустил.
