Пренебрежение ядом разносится по моей крови, отравляя её и делая гуще. Сила напора Мирона прямо пропорциональна моему испугу от безвыходной ситуации.
– Ты засранец, – проглатываю слезливый ком, чувствуя, как больно пальцы Мирона вдавливаются мне в плечи. – И вор. Так достаточно честно?
Обхватываю напряжённые запястья, ощущая под своими пальцами взбухшие вены парня. Пытаюсь сбросить с себя оковы его рук, но ничего толкового из моего сопротивления не выходит.
– А ты приживалка, как и твоя мамаша. Такой умный ход пристроить глупенькую дочку в престижный универ, воспользовавшись связями отца, что просто браво, – зло цедит сквозь зубы, наклонившись к моему лицу настолько близко, что я вспыхиваю больше от злости, чем смущения. – Я превращу твою жизнь в ад, из которого сам недавно выбрался. Так что можешь начинать молиться прямо сейчас...
Его пристальный взгляд словно выталкивает меня из реальности, и я не сразу понимаю, что Мирон до сих пор нависает надо мной. А его ладони продолжают вдавливать мои плечи в матрас.
– Отпусти меня, – прошу едва слышно.
Но Мирон будто не слышит.
Не понимает, или не хочет понимать моей просьбы.
– Отпусти…
Мне просто каким-то чудом удается достучаться до совести Мирона. Он действительно отпускает меня. Выпрямляется и делает совсем уж неожиданный и нелогичный жест.
Он протягивает руку. Стоит выжидательно и смотрит, как удав на кролика. Ждёт.
Думает, что после всех его слов и выходок я приму от него помощь?! Нет. Никогда…
– Пошёл ты!
Я хлестким ударом отталкиваю ладонь Мирона и самостоятельно поднимаюсь с кровати. Одергиваю измятый подол платья.
С безнадежным ощущением досады в груди, понимаю, что Власов-младший действительно способен испортить мою жизнь. И даже Власову-старшему не под силу повлиять на своё безбашенное чадо.
Мне придется бороться в одиночку. Отстаивать свои права и каждый раз доказывать, что я не трусливая амёба.
Смерив меня напоследок высокомерным взглядом, Мирон идёт к двери в общую ванную, из которой, скорее всего, он и попал в мою спальню.
А меня внезапно накрывает чувство несправедливости.
Почему ему на правах хозяина дома можно врываться ко мне без спроса, подслушивать и угрожать? А мне выходит остаётся наслаждаться ролью терпилы.
– Стой, – хватаюсь за край футболки, останавливая парня на половине пути. Доказывая прежде всего самой себе, что могу противостоять подобным типам. – Верни мои вещи.
Мирон картинно сводит брови к переносице, словно не понимает о каких вещах идёт речь.
– Верни сумку и всё что ты украл, – произношу по слогам, надеясь что таким образом он сумеет быстрее переварить информацию.
– Не могу. Моя модель телефона давно устарела, а мамин новый муженек оказался жлобом. Должен признаться, тебе с отчимом повезло куда больше, чем мне, – в голосе звучат злобные нотки и от реплики веет ненавистью. – Так что считай свои вещи гуманитарной помощью мне.
– Верни хотя бы кулон, – уже почти молю, лишь бы вернуть дорогую мне вещь обратно.
– Нет, – издевательски качает головой.
– Не будь скотиной! – проговариваю я, до скрипа сцепив зубы.
– Оу, полегче на поворотах, – изворотливо хватает меня за запястье и дернув на себя, прижимает спиной к своей груди. – Оглянись, – плавно поворачивается вместе со мной, продолжая стоять в центре комнаты. – Разве это похоже на скотный двор?
Горячее дыхание разбивается на моём затылке, когда Мирон рвано выдыхает свой вопрос.
