Колкие мурашки разбегаются по телу, устремляясь от головы вниз вдоль позвоночника.
Я не понимаю, что со мной творится и почему именно на этого парня мой организм реагирует бурными гормональными всплесками. Это что-то противоестественное, неправильное, так залипать на человеке, который ненавидит тебя каждой своей клеточкой.
На вопрос Мирона я не отвечаю, зато не оставляю попыток повлиять на него.
– Верни кулон. Очень тебя прошу. Это память об отце.
Язвительный смешок превращается в шепот, который наверняка теперь будет всю ночь мешать мне уснуть.
– Тогда тебе надо заслужить, чтобы я его вернул.
4. =4=
Стася
Ночь проходит в мучениях. Я боюсь проспать из-за того, что мне даже не на чем выставить будильник. А ещё и мысли глупые бродят в голове, и злость на желание Мирона выдрессировать меня, дико напрягает. Всё словно настроено против меня.
Поспать удаётся урывками, лишь под утро по закону подлости я засыпаю крепче, чем хотелось бы. Но меня, слава богу, будит настойчивый стук в дверь.
– Стасик, подъём! Водила не будет ждать твою ленивую пятую точку.
Конечно, великодушие Мирона смачно сдобрено издевательством. Он даже приходит меня разбудить не потому что переживает, что я опоздаю. А потому что, тогда и он не попадет в универ вовремя. К тому же он не лишает себя удовольствия снова меня задеть.
Рассерженная, вскакиваю с кровати и распахиваю дверь, совсем забывая о том, что на мне слишком коротенькая и полупрозрачная пижамка. Буквально натыкаюсь на Мирона, стоящего прислонившись к дверному косяку плечом.
Его взгляд откровенно оценивает мою фигуру. Нагло скользит сверху вниз и возвращается обратно.
– Зачетная пижама, – довольно присвистывает парень, а следом цокает языком. – Но вот её наполнение твоим плоскодонным телом… такое себе зрелище.
Он делает это специально. Доводит меня. Цепляет. А я, как дурочка ведусь на провокацию. Толкаю его в грудь. Но Мирону мой слабенький тычок не доставляет неудобства. Ему только в радость видеть, как я негодую в ответ на его нелицеприятный комплимент.
– Лучше так, чем плоский юмор. И не трись возле моей спальни, – ещё раз, но уже более яростнее толкаю Мирона. – А то, я могу подумать, что понравилась тебе.
Мирон криво ухмыльнувшись, подмигивает мне. А я ошалело жду его взрывной реакции, а не флиртующего подмигивания.
Тёплые пальцы обвивают мои запястья. Я стопорюсь и округлив глаза, опускаю взгляд на свои руки в плену мерзавца.
– Стасик, очнись, очнись, – встряхивает меня как тряпичную куклу. – Ты бредишь, криповая¹... С хрена ли бы ты мне понравилась?
Голова кружится больше от услышанного, чем от встряски. Перед глазами всё плывёт. С прокушенной губы сочится кровь. Сейчас я ненавижу Власова ещё больше, поражаясь тому, каким несносным он бывает.
Сквозь пелену из слёз, я вижу, как Мирон поднимает руку к моему лицу. Я начинаю дрожать всем телом от неизвестности. Занесённая им рука, словно предупреждение о пощёчине.
Но нет… всё же я зря боюсь и думаю о нём настолько плохо.
Подушечкой большого пальца Мирон невесомо касается моей губы, стирая с неё кровь.
– Тебя что били в детстве? Трясёшься вся, – с наигранным беспокойством спрашивает он и принимается другой рукой смахивать слезинки, предательски сорвавшиеся с моих ресниц. – Прости за кровопускание! Больше не буду, я и без этого тебя конкретно допеку.
– Пошёл ты, – мой голос сипнет, выдавая раздражение, захлестнувшее меня новой волной.
