Его взгляд потемнел, на обнаженных до локтя руках проступили вены и сухожилия. Костяшки стесаны до крови. Она размазана неровными пятнами по тыльной стороне ладони. Меня затошнило снова. Сразу перед глазами возникла та ужасная картина с убитыми людьми.
— Ян, — не заметила, как Лука оказался рядом, присел на корточки. Вижу, как подбирает слова. — Я не зря просил меня слушаться. Теперь ты понимаешь? — голос хриплый. Неудивительно. Он так орал там, за этой тонкой дверью.
— Можно спросить? — мой голос в такой близости от Луки тоже не слушается. Он сбился до едва слышного шепота, горло сдавило неприятным спазмом.
— Спроси, — провел пальцем по колену.
Это простое прикосновение прошило меня насквозь до самых мозгов, будто он коснулся оголенного нерва.
— Моя мама жива? — сама не верю в то, что говорю.
— Надеюсь, что нет, — заявляет это чудовище.
— В смысле?! — меня аж подкинуло на месте.
Лука прижал обеими ладонями мои ноги к кровати.
— Ты понимаешь, что я всю свою сознательную жизнь думала, что она умерла?! Я выросла без мамы и сейчас…
— Яна!!! — он рыкнул так, что вдох комом встал в середине груди. — Твоя мама… Черт! — ударил ладонями по кровати с обеих сторон от моих ног. — Она исчезла тогда. Ты маленькая совсем была. Твой отец, — Лука скрипнул зубами, — меня подставил, и я сел на три года. Но тюрьма, как оказалось, это огромный информационный узел, где один через другого знает третьего и все, что происходит на свободе, просачивается в этот узел, впитывается, распределяется по точкам. Со мной в камере тип один сидел. Его там порезать ночью решили, я спас, он остался должен и принес мне информацию, что Даяна совсем не та беззаботная голубоглазая красотка, какой себя выдает. Замуж за Ивана вышла по указке старшего брата. Цель простая — бизнес. Твой отец в то время уже отлично встал на ноги и очень сильно мешал авторитетным дядям делить территории. Считая врагом меня, Иван решил избавиться. Грохнуть не позволила совесть, а может надеялся, что в тюрьме меня и убьют. Наивный, — усмехнулся мужчина. — Только все это время дело, которым Маркелов так дорожил, изнутри рушила его собственная жена, а ее брат тут же подбирал отвалившиеся куски. Веселое было время, детка, — щелкнул он меня по носу и сел задницей на грязный пол, свесив руки с согнутых коленей. — С кем она спуталась сейчас, я не знаю. На меня вышла, скорее всего, чтобы сына ее вытащил, но пока не уверен. Я не стану сам ее искать, потому что, если найду, придушу за предательство, за поломанную жизнь, за… Неважно.
Лука замолчал. Я тоже пока не знаю, что сказать. Просто не могу поверить. В голове не укладывается. Хочется столько всего спросить, но, глядя на его усталый вид, слова застревают в горле. Ему больно? Похоже на то.
— Ты любишь ее? — выпалила быстрее, чем подумала.
Лука дернулся, как от удара, а внутри меня опять противно зашевелилась ревность.
— Ты снова со мной на «ты»? — улыбнулся «дядя», расслабляясь. — Любил. Это было давно. Розовых соплей не будет, не надейся. Это чувство давно заменено другим. Оно мне более привычно.
— Что я забыла, Лука? Ты ведь все равно уже почти все рассказал. Что может быть хуже того, что я теперь знаю?
Малыш стал ворочаться и хныкать. Он, наверное, хочет есть, а мы тут отношения выясняем.
— Разочарование, — ответил Лука поднимаясь с пола. — Пойдем, Яна. Ехать пора.
17. Глава 16. Осколки привычного мира
