В обычные дни, после того как я приводила себя в порядок, чешуйчатый подавал мне одежду. Каждые несколько суток она сменялась свежей – хлопковый топ, пижамные шорты и длинная футболка серого цвета. Вещи были новыми, а не стиранные. Иногда я сама снимала оставленные на них ярлычки из тонкого картона. Предыдущий комплект мой охранник запечатывал в вакуумный пакет и уносил с собой. При этом его руки подрагивали, словно он завладевал неким сокровищем.
Но прежде он проводил пытку. Ту, которой в моей жизни еще не бывало.
Мужчина усаживал меня на ржавое кресло-каталку перед операционным столиком. На нем стояли лотки с мясными ошметками. Рваные куски в вязкой частично свернувшейся крови – вот все, что мне предлагалось в качестве пищи.
По моим щекам струились слезы. От голода скручивало желудок, пальцы дрожали, перед глазами стояла пелена. Те лекарства, которые я получала с водой, заставляли меня страдать от дикого желания есть.
— Зачем? — спросила я в очередной раз, уже не надеясь на ответ.
— Ты слабая, — нехотя пояснил тюремщик. — Надо жрать мясо. В идеале стоит охотиться самостоятельно. — Потом он скривился и прошипел: — Ешь.
Мясо было горьковатым, вонючим, иногда на нем виднелся мех. Я не желала есть это. Но моему тюремщику было все равно. Он заставлял. Иногда он впихивал их мне в глотку насильно, а порой заставлял меня это делать иначе. Я впадала в некий транс и видела себя словно со стороны. Мое тело словно переставало мне принадлежать. Тюремщик напрягался, чтобы мною управлять. Он покрывался испариной, иногда закусывал губы и кривился. С каждым разом ему давалось это все сложнее. А я сопротивлялась. Каждый раз проигрывая, все равно не сдавалась. Я была обязана выжить.
В один из дней я удивила своего мучителя, пододвинув к себе лоток и схватив кусочек жилистого мяса.
— Что это ты решила? — с жутковатой ухмылкой уточнил мужчина.
— Решилась, — односложно ответила я.
Тот сделал вывод, что я сдалась. Но на самом деле именно в этот день я соскоблила краску, на которой была выцарапана первая буква моего имени.
Между мерзкими кусками мяса виднелась белая узкая кость, которую, видимо, не заметил змеелюд. Она была мне нужна. Потому как я точно решила выжить
27. Глава 27
Я сумела скинуть кость на колени, а потом спрятать ее в ладони. Руки дрожали от напряжения и страха. Оставалось надеяться, что мой тюремщик примет это за проявление слабости. Так и вышло. Меня не уличили в воровстве. Мужчина толкнул меня к клетке, и я запнулась, едва не упав лицом вперед. Чешуйчатый подхватил меня под локоть, глухо выругавшись. Он наклонился, чтобы придержать дверцу, и его затылок оказался прямо перед моим лицом. Сердце забилось чаще, в ушах шумела кровь, ладони стали влажные.
— Что... — Мой мучитель, ощутив что-то неладное, стал поворачиваться ко мне.
Сказать что-то еще он не успел. Размахнувшись по широкой дуге, я ударила в открытую шею осколком ребра, оставшимся после моей трапезы. В тот же момент мое плечо оказалось свободно от хватки.
Мужчина захрипел, завалившись на колени, а я... Я бросилась прочь. Выскочила из комнаты и острым взглядом отыскала очередной дверной проем. Лестница вела меня вверх. Толкнув тяжелые ржавые створки, я вывалилась наружу и от неожиданности упала на колени в стылую землю.
На улице было темно. Над головой раскинулось темное, наполненное звездами небо. Вокруг высились деревья, покачиваясь голыми ветвями на ветру. Я оглянулась, ища спасение, но других домов в округе не наблюдалось.
