Вика заливается мерзким смехом, отмахиваясь от нее рукой, и я чувствую внезапное желание спихнуть ее со своих колен и подойти к Лере. Это неправильно, обращаться с ней таким образом, ломать ее. Но какой-то части меня это нравится.
Она заслуживает этого, заслуживает чувствовать боль, печаль, одиночество. Неважно, что сейчас ее отец лечится в клинике. Возможно, у нее была хорошая жизнь, а теперь она и вовсе живет здесь.
Я не могу позволить сомнениям сбить меня с пути. Не могу.
Герман протяжно выдыхает рядом со мной, прежде чем подняться со своего места. Мой рот открывается, слова застывают на кончике языка, но я ни хрена не говорю. Она — свежее мясо на этой тусовке, и я решаю не встревать.
Если он хочет подкатить к ней или трахнуть, то пускай, я не против. Это не мое дело. Мне все равно. Или, по крайней мере, должно быть все равно.
Он наклоняется и что-то шепчет ей на ухо. Он достаточно близко, чтобы, если она повернется под нужным углом, их губы соприкоснулись, и по какой-то причине это меня бесит.
Глупо, как же блядь, глупо.
Я пытаюсь заставить себя отвести взгляд, но не могу. Я прикован к ним, мне нужно знать наверняка, что Гера ничего не получит. Он что-то говорит, но она качает головой, движение медленные, и волосы падают на ее лицо. Она прекрасна, настолько прекрасна, что это вызывает тошноту.
Я хочу убрать эти пряди с ее глаз, поцеловать ее розовые губы и почувствовать ее крошечное тело под своим.
Затем, словно почувствовав мой взгляд, ее глаза поднимаются к моим. На долю секунды наши глаза встречаются... мир вокруг нас замирает во времени. Только она и я. Я больше не агрессор, а она не жертва моего гнева. Герман снова начинает говорить, и момент между нами заканчивается.
Я вижу, как ее губы складываются в слово "нет", а затем она выходит из комнаты, как велела ей Вика, оставив Германа в одиночестве. Он поворачивается, на его лице ослепительная ухмылка. Его ореховые глаза полны озорства.
Я не знаю, что бы я сделал, если бы он последовал за ней наверх. Он мой лучший друг, да, но я не думаю, что смог бы справиться с этим, не набросившись на него.
— Жалкая неудачница.
Вика прижимается ко мне сильнее, обнимает меня, пытаясь поцеловать в губы.
Да, нет. Я не целуюсь, а если бы и целовался, то это была бы точно не Вика. В ее губах побывало множество членов, а я не собираюсь целоваться с подобной особой.
Когда Лера исчезла из поля зрения, нет необходимости держать Вику у себя на коленях. Необходимость в ее присутствии исчерпана.
— Отвали от меня, — рычу я, отталкивая ее руки от себя, прежде чем скинуть ее на диван. Она так удивлена переменой в моем настроении, что чуть не падает с дивана.
Я чувствую себя грязным, из-за слов, которые сказала Вика и из-за того, что позволил ей так сидеть на мне.
— Малыш, что ты делаешь? Кость...
— Перестань называть меня малыш и вообще, держи мое имя подальше от своего грязного рта. Мы не пара. Ты сосешь мой член пару раз в неделю, и все. Рабочий рот не делает тебя девушкой, которая подходит мне. А теперь оставь меня в покое.
Я даже не смотрю на нее, хотя прекрасно знаю, что она на меня смотрит, метая кинжалы из глаз, возможно, она думает снять туфлю и попытаться заехать мне по лицу, ведь такое случалось уже ни раз.
Мне нужно выпить и подышать воздухом, я встаю с дивана и иду на кухню.
Это место похоже на свалку, повсюду открытые бутылки из-под спиртного разбросанные упаковки от еды, грязные стаканы свалены в раковине. На полу куча мусора, в то время как урна, стоящая в углу, совершенно пуста.
