Господи, как же смешно.
– Да с чего ты вообще взял, что я за тобой следить собираюсь?
– Ты сама об этом кричала. Щербаков сзади тебя стоял и слышал, как вы про клуб разговаривали. И не только про клуб, кстати. Еще и затронули тему мужиков твоей матери. Собиралась и про отца моего рассказать?
У меня перехватывает дыхание.
Я не верю, что он и правда мог так подумать.
– Да, Покровский, я всем хочу рассказать, что моя мама была замужем за твоим отцом, потом он ее выгнал, а сейчас они опять вместе. Конечно, я хочу, чтобы все об этом узнали. Пусть все будут в курсе, что ты мой сводный братишка, нас многое связывает, чтобы все стервы универа меня ненавидели и потом позорили перед толпой. Я мечтаю об этом, клянусь.
Демид ухмыляется, и это доказывает, что в мой сарказм он не верит и верить не собирается.
– Ну ты и придурок.
– Я?
– Ты! Неужели так сложно представить, что мне все равно на тебя, на твоего отца, на вашу семью и на вашу чертову фамилию?
– Тебе не плевать на деньги этой семьи.
Это уже слишком. Больно, обидно и… Я не хочу больше ничего слушать.
Машина продолжает ехать, но я все равно тянусь к ручке, чтобы поскорее выбраться из этого ада. Плевать на последствия, я выпрыгну.
Покровский хватает меня за плечо, прежде чем я открываю дверь.
– С ума сошла? Заканчивай вести себя как истеричная идиотка.
– Отстань от меня! – кричу, а у самой слезы на глазах. Долбаная реакция на стресс. – Слышишь? Отстань от меня. У меня все было хорошо, пока ты опять не появился. Никто меня не трогал, никто не оскорблял и никто не выставлял меркантильной дрянью.
Всхлипываю, пытаясь заглушить в себе ту обиду, которая выжигала душу.
– Отстану, когда пойму, как так получилось, что Котовы опять влезают в мою семью.
Он меня не слышит.
– Я не знаю! Мама не рассказывала, что снова встречается с твоим отцом. Я узнала об этом, когда мы в ресторане с тобой столкнулись.
– Издеваешься? Он месяц назад оплатил твой летний отдых.
– Я его об этом не просила. Даже не знала.
Что?
Месяц?
– Тебе и не надо было просить лично его. Достаточно передать просьбу через свою мать.
Он не знает меня и не знает, какие у нас с мамой отношения. Его обвинения злят до хрипоты. Поэтому мне хочется отомстить. Если его так сильно беспокоит то, что я просунула руку в кошелек его семьи, то пусть его разорвет от злости.
Хватит реветь, пришло время отбиваться.
– Так все и было! – придя в себя, говорю вслух то, что от меня хотят услышать. – Я все через маму провернула и еще попросила, чтобы она и за подругу мою замолвила словечко. Твой папа же такой душка, не смог отказать. Круто, да? Потом хочу машину попросить. И квартиру. Обязательно нужна квартира. Когда мы с мамой оставим вас без денег, нужно же будет иметь свой уголок. Правильно же? Ну, теперь ты доволен?
Вместо того чтобы радоваться, Покровский сильнее сжимает руль.
– Чем я должен быть доволен?
– Тебе же хотелось именно эти слова услышать. Ты их услышал? Что дальше?
Отвернувшись от парня, я снова оглядываюсь по сторонам. Черт возьми, где мы? Этот район выглядел так, будто его веками проклинали.
– Дальше? Дальше я хочу услышать правду.
– Ты ее уже слышал и не поверил. Но я повторю: не ты один хочешь, чтобы этот брак не состоялся. Веришь или нет, но меня пугает сама мысль о том, чтобы снова стать частью вашей семьи. Быть твоей сводной сестрой – самое худшее, что случалось со мной за всю жизнь.
